— А вот и отец Япп, — прошептал Филип.
На кафедру взошел розовощекий молодой человек в белом стихаре. Проникающий сквозь витражное окно свет окрашивал его лицо пурпуром. Джон встал поудобнее, приготовившись к неизбежной проповеди. Но едва священник протараторил «Отче наш» и кратенькую гомилию, как Филип уже дергал Джона за рукав — мол, пошли отсюда.
— Ливрейные слуги посещают церковь по очереди, — пояснил мальчик, когда они повернулись к выходу. — На всех места не хватает.
— А там что такое? — спросил Джон, указывая на балкон с массивной дверью.
Филип тряхнул головой:
— Там было место леди Анны. Дверь ведет в колокольню. Теперь туда никому нельзя подниматься. Кроме сэра Уильяма, конечно.
В церковь потянулись вереницей мужчины в зеленом. Кухонные работники обменивались неприязненными взглядами с домашними клерками. Среди последних Джон заметил знакомое лицо:
— Бен!
Бен Мартин выглядел почти довольным.
— Меня взяли учетчиком, — сообщил он. — Тут почти никто считать не умеет. А ты где?
— В судомойне.
Выходящие из церкви поварята напирали сзади, а входящие клерки наседали спереди. Бен отступил в сторонку и наклонился к Джону:
— Здесь служит один малый из Бакленда. Он говорит, вся деревня предалась дьяволу.
— Кто такой?
— Запамятовал имя. Он здесь работал в старых фруктовых садах. Прививал деревья. — Бен кивнул в сторону каштанового леса.
— Фруктовые сады? — удивился Джон. — В лесу?
— Совсем чахлые. Плодоносят не в сезон, причем яблоки там размером с вишню. По мне, так выкорчевать все, и дело с концом. Но сэр Уильям не хочет. Садовник говорит, они одного возраста с усадьбой…
На всем обратном пути Филип молчал, а войдя в судомойню, повернулся к Джону:
— Этот твой знакомый, Бен Мартин, сказал «Бакленд».
— И что?
— Ты ж говорил, что родом из Флитвика.
— Ну так Бакленд недалеко от Флитвика. — Джон перевернул вверх дном котелок, стоявший на столе, и внимательно осмотрел на предмет копоти.
— Что значит «вся деревня предалась дьяволу»? — не отставал Филип.
— Просто предалась, и все.
Филип ненадолго задумался.
— Ты, небось, и с Джошем Пейлвиком не ездил?
Джон поднял глаза:
— А?
Какая, собственно, разница, как он оказался в усадьбе? Обычно веселое лицо Филипа мрачно хмурилось.
— Ты мне соврал, — обличительно сказал он.
— Соврал?
— Кто показал тебе кухни? — сердито осведомился Филип.
— Я не просил тебя ничего мне показывать! — огрызнулся Джон.
— «Меня возьмут в услужение» — вот твои слова. Ну как же, Джон Сатурналл со своим знаменитым нюхом. Здесь ты тоже соврал, да?
Гнев закипел в груди Джона, кровь бросилась в лицо.
— Нас выгнали из дому, ясно? Мою мать объявили ведьмой. Нашу хижину спалили. Священник
