— Никто не погибнет.
Аркадий закатал рукав и продемонстрировал Рахмани следы укусов. Ловец и центавр разом отшатнулись.
— Никто не погибнет. У Лизаветы то же самое.
— И у меня. — Толик Ромашка покраснел. — Мы сделали это еще ночью. Сначала попробовали на собаке, пока вы смотрели телевизор.
— Он кусает, но не внедряется. Очевидно, мы невосприимчивы к яду этой твари, никто из нас. Зато они растворили метастазы у Жуховицкого. Профессор уже бегает по палате, там вся кафедра в истерике бьется…
Рахмани сжал голову руками. Он вынужден был ненадолго присесть. Все это казалось диким сном. Личинки уршада, которые не проникают в тело. Болезнь, от которой гибнут миллионы. Умирающий Зоран. Пропавшая Марта. Какой-то неизвестный Жуховицкий бегает. Поликрит убил четверых из тайной стражи.
— Вы не понимаете? — Ромашка присел рядом, приобнял Ловца за плечи. — Теперь мы нуждаемся в ваших уршадах. Во всех, до единого. Какие они там — бородавчатые, красные — наверное, неважно. Я сам отправлюсь их ловить!
18
Река детства
Наставник Хасимото, как всегда, оказался прав. На зимних состязаниях я заняла второе место в своей группе и особенно гордилась тем, что наставники не проводили различий между юношами и девушками. На показательные бои явился сам сегун с большой свитой, и, по обычаю, приехал императорский военный министр.
Я участвовала в боях с длинными нунчаками, с шестом, с палками и в трех танцах над ручьем. Если прежде я больше всего боялась опозориться на скользких камнях, едва видных на перекатах, среди ледяных радуг, то теперь, стоило крохам волнения пробраться в душу, я вспоминала свой цветок. Мой алый, мой неповторимо-прекрасный цветок распускался каждое утро подле скрытого горного озера, я находилась далеко от него, но чувствовала все, что с ним происходит. Через ежедневный неприхотливый цикл моего любимого цветка я постигала неразрывное единство мира, священное тримурти бога и священное тримурти трех сестер, соединенных сосудами Янтарных каналов.
Мне легко дались упражнения, поскольку ничто не могло помешать созерцанию, даже если бы сам император Консю пожелал отвлечь меня беседой или сразиться со мной на палках.
Снег выпал еще трижды и пролежал до поздней весны. Уже запели в темных прогалинах горные эдельвейсы, уже орлы принялись искать себе пару, а зима все не покидала страну Бамбука. В один из дней я вместе с девочками трудилась на расчистке дорожек, когда меня вызвал отец-привратник.
— Три новости есть для тебя, Женщина-гроза, и все три — добрые, — рассмеялся он, поразив меня до глубины души. Редко, крайне редко этого тихого религиозного человека видели веселым.
Я покорно сидела на пятках, ожидая продолжения.
— Первая новость. Посланник военного министра прислал письмо мастеру Хасимото. Они хотели бы нанять на службу троих лучших учеников нашей школы. В письме указано и твое имя… Обязанность отца- привратника тебе кое-что объяснить. Служба в охране его императорского величества, а также их императорских высочеств — это высшая и лучшая карьера, о которой может мечтать ученик. Восемь самых известных школ каждый год с ревностью следят, кого пригласят на государственную службу…
Вторая добрая новость, о которой велено сообщить, тебе уже известна. Наставник Хасимото уже год не может подобрать второго помощника, тебе предлагают занять это место. И третья новость. Через два лунных цикла, когда очистится пролив, из порта уйдет первый торговый караван в страну Хин. Они
