Наливное яблочко планеты каталось по черному блюдечку. В сказке так катаются от желания увидеть дальние края. В жизни, если ты не яблоко, а человек, так катаются от боли. Пурпурную кожицу испещрили сотни миниатюрных золотистых язвочек. Казалось, в яблоко вгрызается армада мушек, терзаемых неутолимым голодом.
Первая волна беспилотников вошла в атмосферу Острова Цапель.
Десятки сфер мерцали и перемигивались в командной рубке крейсера «Миротворец», флагмана группировки ВКС Лиги. Координаторы, накрытые конфидент-полем, по-рыбьи разевали рты, беззвучно шевелили губами. Руки их порхали стаей воробьев, делая стремительные и точные пассы. Из одной сферы слышался голос, механический настолько, что он мог принадлежать лишь человеку:
– Вход первой волны точно по графику. Потери техники от атмосферных аномалий – четыре процента. Боевые потери – ноль. Три процента аппаратов – сбои программного обеспечения. Два с половиной процента – отказ камуфляжного поля. Стабильность каналов связи – в пределах расчётной нормы. Средний коэффициент вынужденного дублирования – две целых, семь десятых.
Голос умолк. Центральный координатор – гематрийский капитан-лейтенант – ожидал распоряжений командующего. Но контр-адмирал Ван дер Вейден слыл молчуном. По уверениям генштабистов Ларгитаса, во младенчестве он смущал мать тем, что категорически отказывался плакать. К чему болтать попусту? Операция развивается по плану. Потери – в пределах прогнозируемых. Все инструкции по отзыву и замене вышедших из строя беспилотников и перераспределению целей разработаны заранее. Дист-операторы действуют слаженно, четко, не нуждаясь в указаниях начальства.
Вмешиваться контр-адмирал считал лишним.
Зонды-разведчики и боевые модули миновали верхний слой облаков, достигнув нижних слоев стратосферы. В слепящей пене «камуфляжа», незримые для астлан, они тормозили маневровыми, меняли траектории, рассредоточивались и выходили в заданные квадраты, зависая над намеченными целями. Уточненные координаты потоками цифр стекались в бортовые компьютеры кораблей, зависших на дальних орбитах. Обратно они возвращались скупыми пакетами подтверждений и последних корректировок.
– До завершения фазы ноль и перехода к фазе один – две минуты тридцать секунд. Все цели подтверждены. Сохранение скрытности выдвижения – 100 %. Изменения уровня готовности сил противника не зафиксированы…
Краткая пауза. И вдруг, с прежней бесстрастностью:
– Огневой контакт с противником на объекте C-01.
– Уточните!
– Повторяю: огневой контакт на объекте C-01.
– Наши потери?
– Один боевой модуль вышел из строя.
В перечне целей буквой «C» обозначались космодромы. На планете их было четыре. Великий Космос, целых четыре космодрома! – «великолепная четверка», как без устали шутил младший командный состав. Пожалуй, вышедшим из строя модулем тоже командовал кто-то с отменным чувством юмора.
Изображение с зонда-разведчика возникло в сфере раньше, чем контр-адмирал успел отдать распоряжение. Координатор свое дело знал. Взлётное поле, уходя к горизонту, напоминало исполинский ледяной каток. Лиловая глазурь термостойкого покрытия, лимонно-жёлтые линии разметки… Картину портили громоздкие станины стартовых комплексов с решетчатыми фермами, уродливыми механизмами и примитивной автоматикой. Скрученные пучки силовых кабелей – толстых, черных, лоснящихся – напоминали змей, свившихся в любовном экстазе. На трех станинах возвышались угловатые остроносые короба с непропорционально широкими хвостовыми стабилизаторами – орбитальные ракеты-носители. К ним лепились утлые гробики кораблей. Ещё четыре станины пустовали. В сотне метров от последней чадила и искрила искореженная груда металлопласта – останки боевого модуля.
Который, по идее, был скрыт от астлан «камуфляжем».
Из-за края глазури в небо неслись пунктиры убийственных трасс – огонь вели три зенитные батареи. Миг, и на изображение наложилась светящаяся схема, показывая расположение беспилотников, зависших
