Мерило истины

Мужчина со шрамом протянул майору тяжелую и твердую, как полено, руку.

— Михаил Сигизмундович, — густо произнес он.

— Со знакомством для начала! — объявил Самородов, разливая водку.

— За рулем, — накрыл свою стопку ладонью Глазов. — Извините, не поддержу. Чаю бы лучше…

Михаил Сигизмундович коротко хмыкнул.

— Да брось ты, Алексей Максимыч! — закружил наклоненным горлышком графина над стопкой Глазова Самородов. — Когда это кому мешало?

— Рановато для этого дела, — не убрал руку майор. — Да и не любитель я…

— Михаил Сигизмундович? — переключился Семен Семенович.

— Нет, — секунду подумав, сказал и тот. — Головушку берегу, сам знаешь… И так уже после того случая репутация закачалась, как та рябина.

— Значит, и я не буду, — мгновенно решил Самородов и, закрыв графин, поставил его обратно.

Усевшись, он потянул за какой-то шнурок, свисавший над столом, пониже выключенного потолочного светильника, и где-то за стенами беседки раздался мелодичный звоночек.

— Товарищ полковник, — нарушив молчание, попросил Глазов, — вы извините, но мне сейчас в больницу ехать, к жене, поэтому…

— Никаких «полковников»! — бодро встопорщил усы Семен Семенович. — Мы не на службе ведь, так? За пределами расположения части — забудь про звания. — Он достал из-под столика толстый кожаный портфель и водрузил его себе на колени. — И вообще, — продолжал Самородов, сдвигая в сторону миски и на освободившееся место выкладывая из портфеля бумаги, — пора, верно, мне в отставку подавать. На службу совершенно времени не хватает. Дел выше крыши, не вырваться, а в части черт знает что творится… Что там опять у нас случилось, Алексей Максимыч?

Глазов завороженно смотрел на растущую на столе бумажную стопку. Услышав вопрос комполка, он вздрогнул:

— А? Да ничего особенного, призывы друг к другу притираются.

— Притираются… — проворчал Самородов. — Я же предупреждал вас всех: Разоева не трогайте. У меня половина партнеров — его соотечественники, сами знаете, как они друг за друга… А я с ними ссориться не хочу. Хорошо еще — Киврин звонил — Разоев на этот раз вроде волну поднимать не собирается. Ты, Алексей Максимыч, этого своего срочника стебанутого — как его там? — угомони. Я не пойму, на хрена он тебе нужен-то, а?

— Рядовой Иванов находится в разработке, — пояснил майор. — Подробности я разглашать не имею права.

— Военно-чекистская тайна! — насмешливо гукнул Михаил Сигизмундович и, не вставая, протянул руку, чтобы включить светильник.

Самородов посмеялся этой шутке, а затем, незаметно для Михаила Сигизмундовича, подмигнул Глазову. Мол, не обращай внимания, юмор такой. Вообще, Семен Семенович по отношению к Михаилу Сигизмундовичу держался подчеркнуто уважительно. По отношению к Глазову — снисходительно- панибратски, но в то же время несколько заискивающе, тем не менее, не забывая мимикой демонстрировать, что это заискивание — тоже своего рода игра. И все же в глазах Самородова, когда он смотрел на Алексея Максимовича, пару раз мелькнула настороженность. Сегодняшнее поведение Глазова чем-то тревожило его. Но вот чем, он понять не мог.

Несколько бумаг Самородов протянул через стол Михаилу Сигизмундовичу, и тот, кивнув, погрузился в их изучение. Оставшиеся два листа Семен Семенович положил перед особистом:

— Подмахни, Алексей Максимыч. Вот тут и тут… Ручка есть? Держи мою…

Глазов взял в руки обе бумаги. Это были не те, окончательные документы, после которых операцию, задуманную Самородовым, можно было бы считать формально завершенной. А лишь предварительные. Но как только он подпишет их, Алексей Максимович понимал это, дороги назад не будет. Придется идти до конца.

Хотя… путь к отступлению он себе отрезал раньше.