обращал на него никакого внимания, точно его и не было здесь. Впрочем, не сам ли он к этому стремился? С тех пор как развалилась «банда», Командор ни с кем из своего призыва сходиться не стал. Да и с кем сходиться-то? Быдло, колхозники… Предпринял, правда, попытку завязать отношения с Дроном, как с наиболее авторитетным из новобранцев, но… вовремя догадался, что такое положение сулит больше проблем, чем преимуществ. Лучше уж быть одному, спокойнее. И вот теперь, когда произошедшее на старой спортплощадке вдруг сплотило разрозненные компашки в одну группу единомышленников (пусть, скорее всего, и временно), он ощутил, что эта его сознательная обособленность малость того… тяготит. Да еще появилось неясное зудящее чувство, будто он свою «банду»… не то чтобы предал… а слишком легко от нее отступился. Чувство потери чего-то важного крепло в Командоре.
«А вообще, не ту стратегию я выбрал, — размышлял рядовой Александр Вениаминович Каверин, пытаясь приглушить незваное это чувство. — Переоценил свои силы. Не землячество надо было устраивать, а со старшими пытаться законтачиться. Ну, ничего, все еще не поздно исправить. Эти придурки легковоспламеняемые пошумят и заглохнут. Гуманоида, конечно, уберут из части. И скоро все вернется на круги своя… А мы пока… С Бородулей ведь договорился: отстегивать в оплату за „особое отношение“? Договорился. Правда, старший лейтенант Бородин, как только запахло жареным, быстренько заболел, но это дела не меняет. Наличка через кого будет идти? Через старшаков, это особо обсуждалось. А они откат будут брать? Естественно. Не идиоты же, выгоду упускать. Вот размер откатов можно и увеличить. Тем самым раз и навсегда приобретя расположение старших. Вот тогда и появится у Командора новая „банда“, куда могущественней неудавшейся первой…»
Привычные с детства слова «наличка» и «откат» успокоили Командора. «Надо найти способ к дедам подъехать, — прикидывал он. — Так, чтобы понятно было — не подмазываюсь я, а просто договор соблюдаю… А то вдруг они сами поопасятся напоминать. Бородуля слился, а в расположении вон что творится — обычную-то дань старшакам стремно собирать…»
В этот-то момент на «взлетке» рядом с койкой Командора и появился дневальный.
— Каверин! — услышал Командор. — Давай, на выход, в коридор. С тобой Гусь насчет должка побеседовать хочет…
Рядовой Мансур Разоев поднялся с койки, и панцирная сетка ее в этот раз почему-то не скрипнула. Лампочка под потолком палаты не горела, но с плаца через окна втыкался в серую полутьму резкий желтый фонарный свет. Мансур посмотрел на Сомика — Женя спал спокойно и ровно. И улыбался во сне.
Мансур, не спуская с Сомика глаз, быстро и бесшумно добрался до двери. Открыл ее, чуть приподнимая за ручку. Дверные петли, как и коечная сетка, послушно поддались ловким движениям Разоева, не скрипнули.
Мансур остановился на пороге, вытянув шею, оглядел коридор. Тихо было в помещении санчасти, только со второго этажа булькали какие-то непонятные звуки. Разоев направился на второй этаж. Двигался он как-то особенно, порывисто, но быстро и тихо. Словно большой хищный зверь, пробирающийся к добыче.
Дверь в кабинет капитана Арбатова оказалась приоткрытой. Через узкую щель текло в коридор мучительно-заунывное пение: «Я теперь скупее стал в желанья-а-ах…» Перед этой дверью Мансур опустился на корточки и очень осторожно заглянул в щель. Вероятно, то, что он увидел в кабинете, его полностью удовлетворило. Он приподнял верхнюю губу, обнажив зубы, и, чуть отстранившись, плотнее прикрыл дверь. Пение стало тише.
Миновав кабинет Арбатова, рядовой Разоев остановился у двери с табличкой: «Процедурная». Медленно, но сильно надавил на дверную ручку. Дверь не открылась. Оскал погас на лице Мансура. Тронув замочную скважину на ручке ногтем мизинца, он на мгновение задумался. Потом, навалившись на дверь всей тяжестью огромного своего тела, напрягся, выпятив нижнюю челюсть. Дверь упруго затрещала, но выдержала. Разоев отступил на шаг, сжимая кулаки, зарыскал глазами по полутемному пустому коридору. Взгляд его остановился на висевшем на стене цветочном горшке в проволочной оплетке. Мансур скользнул к горшку.