можно не опасаться. Эти свои парни, нормальные ребята, не сдадут. Но все-таки высовываться из-за угла почему-то не стал, решил перестраховаться — подождал, пока солдаты пройдут мимо…
И стоя под стеной, тиская в руках канистру, воровато дыша в сторону, чтобы не выдать себя паром изо рта, старшина вдруг будто увидел себя со стороны. И внезапно испытал чувство странной и мгновенной брезгливости, подобное тому, какое испытывает человек, случайно наступив босой ногой на большого отвратительного жука.
Нефедов поморщился, неслышно сплюнул на снег и снова помотал головой, прогоняя неприятное ощущение.
Через пару минут он продолжил прерванный появлением караульных путь.
— Приехал, — констатировал Ефим, увидев, как из старенькой иномарки осторожно и неуверенно выходит невысокий молодой человек в тесном сером полупальто, под воротником которого пунцовел аккуратно повязанный длинный шарф. — Сидите в машине! — строго приказал он. — Помните, как уговаривались? Выходить только тогда, когда я подам условный знак — вот такой… — и Ефим закинул руку к затылку, вроде бы для того, чтобы почесаться — но вместо этого побарабанил пальцами по голове.
Он выбрался из автомобиля и, не потрудившись закрыть за собой дверцу, пошел к иномарке — прямой, с высоко поднятой головой, держа руки в карманах расстегнутого плаща. На ходу он энергично дергал плечами, словно помогая длинным полам плаща развеваться еще эффектнее. Трое мужчин, оставшихся в автомобиле, немолодых, крутолобых, коротко стриженных, очень похожих друг на друга, переглянулись.
— Во фраер! — проговорил тот, кто сидел за рулем. — Ну и фраер!
— Молодой, — равнодушно отозвался один из тех, кто помещался на заднем сиденье, — понты распирают. Пройдет.
Третий с легким лязганьем поправил лежащий на коленях автомат Калашникова и хмыкнул:
— Не, Мишаня в его годы другим был. На дешевые понты не разменивался. Верно говорят, природа на детях отдыхает…
— Не гони, Зяма, на мальчугана, — сказал ему водитель. — Тогда время другое было. И люди другие. А теперь и такие, как Ефимка, подойдут, чтоб делами ворочать…
Место встречи Ефим назначил на повороте загородной трассы, неподалеку от железнодорожного моста через глубокий овраг. «Все открыто, как на ладони, — внушительно вещал он своим подопечным еще несколько часов назад, — если наш друг не один подъедет, сразу заметно будет…» В ответ на замечание Зямы о том, что «наш друг» вряд ли представляет такую опасность, что нужно страховаться на случай какой-либо неожиданности, Ефим смерил его суровым «начальственным» взглядом и велел не рассуждать.
Сейчас Ефим еще раз убедился в том, что место он выбрал верно — умозаключение это базировалось теперь на следующем: стелющийся понизу ветер непринужденно, но весьма картинно распахивал его плащ, открывая на обозрение молодому человеку кобуру пистолета, укрепленную под мышкой Ефима.
— Старший лейтенант Бородин? — осведомился Ефим.
— Ага, — несколько растерянно кивнул молодой человек. — Это я.
Ефим недоверчиво прищурился.
— Точно ты? — спросил он. — Чего-то ты это… не похож на офицера.
Его визави бледно улыбнулся, пожимая плечами.
— Могу это… паспорт показать, — предложил он.
— На полставки в правительстве сисадмином сидишь, так?
— Так… точно. То есть — да.
— Знаешь, кто я?
— Знаю, да. Вы ж по телефону представились, когда со мной о встрече договаривались. Вы сын Михаила Сигизмундовича…
Ефим прицелился в него указательным пальцем, и старлей Бородуля послушно заткнулся.
