— Думаешь, эти бумажки помогут тебе убедить присяжных?
— Ты кое-что забыл, Эмери. Данглара пытался убить тот же преступник, который перед этим убил трех человек.
— Разумеется.
— Это крепкий парень, который оказался еще и хорошим бегуном. Ты, как и я, сказал, что убийства совершил Дени де Вальрэ и он же назначил Данглару встречу на станции в Сернэ. Так написано в твоем первом отчете.
— Разумеется.
— И он покончил жизнь самоубийством, когда секретарь ассоциации стрелков сообщил ему, что против него начато расследование.
— Не ассоциации стрелков, а клуба «Форпост».
— Называй как хочешь, меня это все равно не впечатляет. Мой прапрапрадед, если тебе интересно, во время Наполеоновских войн попал на фронт новобранцем и погиб в двадцать лет. Его убили при Эйлау, вот почему это название мне запомнилось. Мой предок лежал, увязнув в грязи по колено, а твоего в это время чествовали как победителя.
— Значит, невезение — это у тебя наследственная болезнь, — улыбаясь, сказал Эмери. Его осанка была прямее, чем когда-либо, он непринужденно обхватил рукой спинку стула. — Тебе придется повторить судьбу предка, Адамберг. Ты уже по пояс в грязи.
— Дени покончил с собой — так ты написал в отчете, — потому что понял: его обвиняют в тяжких преступлениях. В убийстве Эрбье, Глайе и Мортамбо, а также в попытке убийства Лео и Данглара.
— Верно. Ты ведь не удосужился прочитать заключение судебно-медицинской экспертизы. У него в крови была лошадиная доза транквилизаторов и антидепрессантов, а еще — почти пять граммов алкоголя.
— Ну и что? Совсем нетрудно влить все это в горло человеку, если ты его предварительно оглушил. Потом поднимаешь ему голову, и у него срабатывает глотательный рефлекс. Но скажи мне о другом, Эмери: почему Дени хотел убить Данглара?
— Ты сам мне это объяснил, ловец облаков. Потому что Данглар узнал правду о брате и сестре Вандермот. Потому что видел у Лины на спине пятно, формой напоминающее насекомое.
— Ракообразное, — поправил его Адамберг.
— Да плевать я на это хотел! — вскипел Эмери.
— Я тебе это сказал, но я ошибся. Скажи, каким образом Дени де Вальрэ мог бы так быстро узнать, что Данглар видел ракообразное? И не только видел, но и сообразил, что означает эта отметина? При том, что я сам узнал это только вечером, перед его отъездом в Париж?
— Слухами земля полнится.
— Я так и предположил. Но я звонил Данглару, и он заверил меня, что не говорил об этом никому, кроме Вейренка. Между обмороком графа и появлением записки в кармане Данглара прошло совсем мало времени. Когда Данглар поднял с пола шаль Лины и накинул ей на плечи, а потом увидел голую спину графа и удивленно уставился на фиолетовое пятно, при этом присутствовали Вальрэ-старший, доктор Мерлан, медицинские сестры, тюремные охранники, доктор Эльбо, Лина и ты. Охранников и Эльбо можно исключить сразу, они не имеют никакого отношения к этой истории. Как и медицинских сестер: они никогда не видели родимое пятно на спине у Лины и Иппо. Лина тоже не в счет: она никогда не видела спину графа.
— Увидела в тот день.
— Нет, в тот день она не могла ее увидеть, потому что стояла слишком далеко, в дверях, практически в коридоре. Так мне сказал Данглар. Получается, Дени де Вальрэ не знал, что майору стало известно, кто настоящий отец Иппо и Лины. И у Дени не было причины бросать его под поезд Кан — Париж. А у тебя была. У кого еще?
— У Мерлана. Он когда-то оперировал руки Иппо.
— Но Мерлана не было в толпе, собравшейся перед домом Глайе. И вдобавок ему нет никакого дела до внебрачных детей графа де Вальрэ.
— Лина могла видеть спину графа, что бы там ни говорил твой майор.
— Лины не было перед домом Глайе.
— Зато там был ее «глиняный» братец, Антонен. Кто может поручиться, что Лина не предупредила его?
— Мерлан. Лина ушла из больницы последней, а перед уходом еще задержалась, чтобы поболтать с приятельницей, работающей в приемном покое. Так что Лину можешь исключить.
— Остается сам граф, — надменно произнес Эмери. — Никто не должен был знать, что Иппо и Лина — его внебрачные дети. По крайней мере, при его жизни. Так он решил.
— Его тоже не было в толпе у дома Глайе. После обморока он на некоторое время остался в больнице. Только ты все видел и все
