— Нет. Руками.
— Что-то вроде магнетизера?
— Нет. Он заменяет неисправные предохранители, высвобождает защемленные органы, нажимает на рычаги, прочищает фильтры — в общем, запускает мотор.[6]
— Так приведите его, — сказал граф.
Покачав головой, Адамберг прошелся по комнате, старый паркет скрипел у него под ногами.
— Это невозможно, — сказал он наконец.
— Он за границей?
— Он в тюрьме.
— Черт возьми!
— Нам нужно получить постановление о временном освобождении в связи с особыми обстоятельствами.
— Кто должен подписать такое постановление?
— Судья, который ведает исполнением наказаний. В нашем случае это старый судья по фамилии де Варнье, упрямый как осел, он даже слышать не захочет о временном освобождении. Если сказать ему: надо выпустить из тюрьмы Флери заключенного, который один только может вернуть к жизни старую женщину в Ордебеке, он просто не поверит, что для такой цели необходимы такие средства.
— Раймон де Варнье?
— Да, — ответил Адамберг, продолжая расхаживать по библиотеке и не удостаивая взглядом произведение одного из учеников Франсуа Клуэ.
— Тогда все будет в порядке, это мой друг.
Адамберг обернулся к графу, который торжествующе улыбался.
— Раймон де Варнье ни в чем не сможет мне отказать. Ваш специалист приедет сюда.
— Нужно какое-то веское и правдоподобное основание.
— С каких пор наши судьи в этом нуждаются? Еще при Людовике Святом они научились пренебрегать такими мелочами. Дайте мне записку с фамилией врача и местом его заключения. Завтра рано утром я позвоню Варнье, и, будем надеяться, уже вечером этот человек будет здесь.
Адамберг посмотрел на Данглара, тот одобрительно кивнул. Адамберг сердился на себя за то, что так поздно разгадал мучившую его загадку. Когда доктор Мерлан бестактно сравнил Лео с неисправной машиной, ему надо было сразу же вспомнить о враче- заключенном, который пользовался той же терминологией. А может быть, он даже вспомнил о нем, но только бессознательно. И когда Лина во второй раз за день произнесла слово «машина», это не помогло. Правда, после этого Адамберг все же записал загадочное слово на салфетке. Граф протянул ему блокнот, и он занес туда необходимые сведения.
— Есть еще одна проблема, — сказал он, отдавая графу блокнот. — Если меня уволят, они больше не выпустят нашего доктора из тюрьмы. Но для того чтобы вернуть Лео к жизни, ему понадобится несколько сеансов. А меня в ближайшие четыре дня вполне могут уволить.
— Я знаю.
— Знаете обо всем?
— О многих вещах, которые вас касаются. Я волнуюсь за Лео и за семью Вандермот. Как только вы приехали, я навел о вас справки. Поэтому я знаю, что вас уволят, если вы не поймаете убийцу Антуана Клермон-Брассера, который сбежал из комиссариата и, что еще хуже, из вашего собственного кабинета, то есть прямо у вас из-под носа.
— Точно.
— Кроме того, есть подозрения насчет вас, комиссар. Вы знали об этом?
— Нет.
— Ну так вот, вам надо быть начеку. Некоторым господам из министерства очень хочется начать расследование против вас. Они недалеки от мысли, что вы сами позволили этому молодому человеку сбежать.
— Бред какой-то.
— Разумеется, — улыбнулся Вальрэ. — Но найти его на данный момент не удалось. А вы тем временем суетесь в дела семьи Клермон.
— Доступ к их делам закрыт, Вальрэ. Поэтому я не могу в них соваться.
— И тем не менее вы собирались допросить сыновей Антуана — Кристиана и Кристофа.
