интересуют. Мы по-прежнему считали, что у нас есть еще шанс. Если все завершится успешно, я могу выждать месяц-другой, ничего не предпринимая. Конечно же, кто-нибудь один или несколько человек могли пронюхать, что готовится плот. Пусть теперь попробуют выяснить, кто это делает и где находится потайное место.
Наконец пробило половина третьего. Люди стали собираться на работу. Полчаса ушло на перекличку. Колонна по четыре в ряд двинулась к мастерским. Бебер Селье в середине колонны. В колонне восемьдесят человек.
Нарик и Кенье в первой шеренге, Массани и Сантини в двенадцатой, Бебер Селье в десятой. Мне казалось, что все задумано и устроено хорошо. Пока еще бо?льшая часть колонны будет разбираться за воротами, что произошло, Нарик в это время уже доберется до своего материала, инструмента и заветной детали. Бебер еще не успеет пройти ворота, как два корсиканца, словно сумасшедшие, с дикими воплями набросятся друг на друга. Все, естественно, остановятся, включая и Бебера, чтобы посмотреть, из-за чего весь этот сыр-бор.
Четыре часа. Все произошло как нельзя лучше. Деталь вместе со всем строительным материалом – в часовне. Ее не успели пока продвинуть дальше, но и это уже хорошо. Я отправился навестить Жюльетту. Ее не было дома. Возвращаясь в лагерь, я проходил мимо здания администрации. Там в тени под навесом стояли Массани и Жан Сантини. Их ожидал карцер. Каждый знал: именно этим все и закончится. Я подошел и спросил:
– Сколько?
– Неделя, – ответил Сантини.
Багор-корсиканец заметил при этом:
– Черт возьми, и не стыдно?! Люди из одной страны – и дерутся между собой.
Я вернулся в лагерь. Шесть часов. Бурсе пришел довольный. Он сказал:
– Я словно только что от врача, который сначала определил у меня рак, а потом сказал, что ошибся и со мной все в порядке.
Карбоньери и другие мои приятели пребывали в приподнятом настроении. Они поздравили меня с успехом и похвалили за организаторские способности. Нарик и Кенье тоже были довольны. Все шло прекрасно. Ночью я спал как убитый, хотя с вечера меня приглашали играть в карты, но я отказался под предлогом головной боли. На самом деле я просто валился с ног от усталости, но был страшно доволен и счастлив, что вот-вот мои старания должны увенчаться успехом. Самое трудное уже позади.
Сегодня утром Матье перенес последнюю деталь в сад и спрятал пока в стене, поскольку в это же время сторож на кладбище разметал дорожки у могилы. Было бы глупо соваться туда в его присутствии. Теперь каждое утро на рассвете я спешу туда с деревянной лопатой, чтобы подправить могилу. Я набрасываю на нее землю и аккуратно ровняю. Иногда прохожусь метлой по прилегающим дорожкам. Вернулся к своему постоянному занятию – чищу параши. Разумеется, оставил и дублера. Уголок золотаря очень удобен для хранения деревянной лопаты и метел.
Прошло четыре месяца с начала подготовки к побегу и девять дней, как мы получили последнюю секцию. Дожди идут реже – не каждый день и не каждую ночь. Все мои помыслы связаны с днями икс. Первый – когда последняя секция перекочует из тайника в стене в могилу, где она будет поставлена на место и свяжет все ребра жесткости плота. Это могло быть сделано только днем. И второй день – день побега. Второй не может сразу же последовать за первым, поскольку, вынув плот из могилы, нам предстоит еще набить его орехами и разместить запасы провизии.
Вчера я поделился обо всем с Жаном Кастелли и сказал, на какой стадии подготовки находится вся операция. Он был рад за меня, за то, что я так близок к цели. Он сказал:
– Луна уже в первой четверти.
– Знаю. Она не помешает нам в полночь. В десять начинается отлив, поэтому в два ночи – самое подходящее время для спуска плота.
Мы с Карбоньери решили ускорить события. Завтра утром в девять надо поставить секцию. И этой же ночью отчаливаем.
На следующее утро, тщательно спланировав наши действия, я направился из сада на кладбище. Прыжком с опорой на лопату перемахнул через ограду. Подошел к могиле и стал сгребать землю с пальмовых матов. А в это время Матье поднял свой камень, вытащил секцию и принес ее мне. Вдвоем мы взялись за маты и оттащили их в сторону. Вот он, наш плот, в целости и сохранности. К нему пристало немного грязи, но это пустяки. Мы подняли плот, иначе не хватало места сбоку для установки секции. Наживив пазы на ребра, стали стучать по доске камнями, чтобы она плотно встала на место. Приладив секцию, мы уже начали опускать плот и посмотрели вверх. Прямо перед собой мы увидели надзирателя с направленной на нас винтовкой.
– Не двигаться! Стрелять буду!
Мы бросили плот и подняли руки. Я узнал багра: это был старший надзиратель из мастерских.
– Не вздумайте валять дурака и сопротивляться. Вы попались. Сдавайтесь, – может, шкуру свою спасете. Или хотите, чтобы я
