Мне стало немного стыдно перед друзьями, и я прекратил разговор на эту тему.
На следующий день ливанец появился снова. Начал он так:
– Сложно, очень сложно. Сначала надо рассортировать жемчуг по размеру, затем по цвету, а уж потом по форме, то есть круглые жемчужины или неправильной формы.
Короче, сложность не только в этом, сказал ливанец, в деле должен принять участие более сведущий специалист и возможный покупатель. Через четыре дня сделка состоялась. Он заплатил тридцать тысяч песо. В последний момент я исключил из продажи одну розовую и две черные жемчужины, решив подарить их жене бельгийского консула. Как хорошие коммерсанты, они не преминули заметить, что эти три жемчужины сами по себе стоят пять тысяч. И тем не менее я их оставил при себе.
С большим трудом удалось уговорить бельгийского консула принять жемчуг. Но он охотно согласился взять на сохранение мои пятнадцать тысяч. Теперь у меня двадцать семь тысяч песо. Встал вопрос об осуществлении третьего дела.
Как к нему подступиться? С какой стороны, чтобы не дать маху? В Колумбии хороший рабочий зарабатывал от восьми до десяти песо в день. Двадцать семь тысяч – это большая сумма. Куй железо, пока горячо. У начальника тюрьмы двадцать три тысячи. Если положить двадцать семь сверху, будет все пятьдесят.
– Начальник, сколько надо вложить в хорошее дело, чтобы жить лучше, чем ты сейчас живешь?
– Хорошее дело – деньги на бочку – тянет от сорока пяти до шестидесяти тысяч.
– А каков барыш? В три раза больше твоего жалованья? В четыре?
– Нет, в пять или шесть раз.
– А почему бы тебе не стать коммерсантом?
– Мне потребуется вдвое больше капитала.
– Послушай, начальник, я могу предложить тебе третье дельце.
– Не разыгрывай меня.
– Нет, я серьезно. Хочешь, я отдам тебе свои двадцать семь тысяч песо. Они твои, только скажи.
– Ты о чем?
– Отпусти меня.
– Послушай, француз. Я знаю, ты мне не доверял. Прежде ты, возможно, был прав. Но сейчас я вылез из нищеты или почти вылез. Теперь я могу купить дом и послать детей в платную школу. И все это благодаря тебе. Теперь я твой друг. Не хочу тебя грабить и не хочу, чтобы тебя убили. Здесь я ничего не могу для тебя сделать, даже за целое состояние. Не могу я помогать тебе в побеге, в котором нет никаких шансов на успех.
– А что, если я докажу обратное?
– Ну, тогда посмотрим. Но ты сначала все хорошенько обмозгуй.
– Начальник, у тебя есть какой-нибудь приятель среди рыбаков?
– Допустим.
– Может, он вывезет меня в море и продаст лодку?
– Не знаю.
– Сколько, грубо говоря, стоит его лодка?
– Две тысячи песо.
– Положим, я дам ему семь и тебе двадцать, идет?
– Француз, с меня хватит и десяти. Оставь себе хоть что-то.
– Значит, устроишь.
– Валишь один?
– Нет.
– Сколько?
– Со мной трое.
– Сначала дай мне поговорить с рыбаком.
Просто удивительно, как этот тип изменил свое отношение ко мне. У него на морде написано, что он живоглот, но вот, поди же, где-то в глубине души зазвучали и человеческие нотки.
Во дворе я имел разговор с Клузио и Матюретом. Они сказали, что мне решать, они готовы бежать со мной. Друзья вручали мне собственную жизнь, отчего я почувствовал огромное удовлетворение. Я не буду злоупотреблять их доверием. Приму все меры предосторожности, поскольку этим решением взваливаю себе на плечи груз неимоверно тяжелой ответственности. Но надо обо всем
