Если ваша страна не может рисковать, то почему не отпустить нас в другую? Я считаю это верхом несправедливости.
– Значит, вы на нас сердитесь, вы сердитесь на колумбийцев?
– Не на колумбийцев как таковых, а на полицию и правовую систему.
– Что вы имеете в виду?
– Я полагаю, что любую ошибку можно исправить, проявив добрую волю. Разрешите нам уйти морем в другую страну.
– Мы постараемся добиться для вас такого разрешения.
Когда мы снова очутились во дворе, Матюрет сказал мне:
– Теперь ты понял? На этот раз хватит иллюзий, не будем играть с огнем. Нас загнали в угол, из которого не так-то легко выбраться.
– Послушай, – ответил я, – не знаю, сильнее ли мы будем, находясь все вместе, но вот что хочу сказать тебе: каждый волен делать то, что считает нужным. Что касается меня, то я должен бежать из их долбаной «Восьмидесятки».
В четверг меня вызвали в комнату свиданий, где я увидел хорошо одетого человека лет сорока пяти. Я посмотрел на него внимательно, он мне чем-то напомнил Луи Дега.
– Папийон?
– Да.
– Я Жозеф, брат Луи Дега. О вас узнал из газет и вот пришел навестить.
– Спасибо.
– Ты видел моего брата Дега в Гвиане. Ты знаком с ним?
Я подробно рассказал о своих встречах с Дега вплоть до самого последнего дня в больнице, когда мы расстались. По словам Жозефа, его брат в настоящее время отбывал срок на островах Салю, эти новости он получил из Марселя. Свидания в часовне разрешались по четвергам и воскресеньям. Жозеф открыл мне, что в Барранкилье сейчас обретается дюжина-другая французов. Все они сутенеры и приехали сюда попытать счастья, прихватив с собой и «девочек». В особом районе города полторы дюжины шлюх изысканно занимались профессиональной любовью в духе лучших французских традиций. Где только не встретишь этих мужчин и женщин, удивительно похожих друг на друга, исповедующих свои идеалы через известную «специальность»! От Каира до Ливана, от Англии до Австралии, от Буэнос-Айреса до Каракаса, от Сайгона до Браззавиля они занимаются древнейшей профессией, старейшей во всем мире, полагая, что красиво жить не запретишь.
Жозеф Дега открыл мне глаза на некоторые любопытные вещи: французские сутенеры из Барранкильи сильно обеспокоены. Они боятся, что наше пребывание в здешней тюрьме может нарушить их спокойную жизнь и нанести ущерб процветающему делу. И в самом деле, убеги кто-нибудь из нас, один или несколько, полиция сразу же навестит французские притончики, разыскивая беглецов, даже если последние там вовсе и не появятся и не попросят помощи. А это позволит полиции косвенным путем раскрыть много разных дел и делишек: поддельные документы, просроченные или аннулированные виды на жительство и прочее и прочее. Конечно же, в поисках беглецов полиция у всех будет требовать и проверять удостоверение личности и вид на жительство в Колумбии. И если что обнаружится, да при отягчающих обстоятельствах, то никому не поздоровится – неприятностей будет хоть отбавляй.
Теперь я знал, где нахожусь. Жозеф Дега, со своей стороны, обещал мне оказать любую услугу. Он также пообещал навещать меня по четвергам и воскресеньям. Я поблагодарил. Жозеф Дега оказался приличным парнем, что подтвердилось последовавшими событиями. Он указал еще и на такой факт: из газет ему стало известно, что требование французских властей о нашей выдаче удовлетворено.
– Ну, ребята, у меня для вас ворох новостей.
– Каких новостей?! – закричали все пятеро хором.
– Начнем с того, что оставим все иллюзии. Из Французской Гвианы отряжено специальное судно, которое и доставит нас туда, откуда мы прибыли. Кроме того, наше присутствие здесь не дает покоя сутенерам-французам, прекрасно устроившимся в Барранкилье. Я говорю не о Дега, навестившем меня. Ему, собственно, наплевать на последствия. Речь идет о его партнерах по ремеслу. Те очень боятся, что мы убежим и наделаем им неприятностей.
Все разразились смехом: они думали, что я шучу. Клузио продолжал в том же духе:
– Месье Понтий Пилат, разрешите мне удрать.
– Хватит смеяться. Если вдруг нас вздумают навестить шлюхи, мы должны сразу дать им от ворот поворот. Поняли?
– Поняли.
Как говорилось ранее, в нашем дворе было около сотни заключенных колумбийцев. И далеко не все дураки. Были тут и воры- профессионалы, ловкие фальшивомонетчики и мастера по подделке документов, неистощимые на выдумку мошенники по
