их также жестоко наказывали. Рабочие жили в бараках, где процветали разврат и пьянство.
Роберт Оуэн, видя всё это, понял, что необходимо изменить это положение, ибо вопиющее неравенство между членами общества могло привести, по его мнению, общество к гибели. На своём предприятии в Нью-Ланарке он улучшил бытовые условия рабочих, замостил улицы, открыл лавки, в которых продукты питания и первой необходимости продавались чуть выше себестоимости. Он ввёл также ограничения на продажу спиртных напитков. Он попытался ввести двенадцатичасовой рабочий день, но владельцы других предприятий потребовали отменить это. Интересно, что Оуэн всё-таки добился своего. Он постановил, чтобы на работу принимались дети не моложе десяти лет и чтобы их рабочий день был короче, чем у взрослых.
Он обратился в парламент с просьбой принять закон об улучшении условий труда рабочих. Парламент принял некоторые поправки к существующему законодательству, но большинство предпринимателей не считались с ними. Тогда Роберт Оуэн потребовал учредить специальный парламентский комитет по наблюдению за выполнением законов об условиях труда рабочих. И здесь ничего не было сделано.
Чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, он предложил организовывать рабочие объединения, то есть то, что мы теперь называем профсоюзами. Правительство и предприниматели встретили эту идею в штыки и начали систематическую борьбу с профсоюзами.
Но особенно интересными были идеи Оуэна относительно воспитания и обучения детей. Он предлагал принимать в школу детей с двух лет, причём не пичкать их знаниями, а прививать им культуру, развивать их умственные способности. Между прочим, он считал музыку и танцы обязательными предметами. Он писал, что «хорошо устроено лишь государство с прекрасной системой образования». Оуэн утверждал, что труд — источник всякого богатства, и предложил именно труд, а не золото считать мерилом стоимости товаров. По его мнению, конкуренция между человеком и машиной должна быть решена в пользу человека.
Я видел, что лекция захватила рабочих: ведь всё то, о чём говорил Бентон, было их жизнью.
— Всем нам необходимо изучать труды Роберта Оуэна, — сказал он в заключение, — чтобы на деле осуществить предложенные им идеи. В своей следующей лекции я расскажу о том, каким Роберт Оуэн представлял себе будущее человечества.
Бентон сел, но тут же должен был встать и поклониться, потому что присутствующие дружно аплодировали. Я хлопал вместе со всеми. Идеи Роберта Оуэна и на меня произвели глубокое впечатление.
Когда аплодисменты наконец стихли, председательствующий объявил, что следующая лекция состоится в ближайшую среду здесь же, в это же время. Он попросил одного молодого человека, сидевшего в первом ряду, раздать желающим пригласительные билеты. Мы с Мадрином взяли билеты, хотя я и не знал, буду ли ещё в среду в Ньютауне. Председатель не обратился к собравшимся с просьбой заплатить лектору кто сколько может, и это очень меня удивило.
После лекции Мадрин вышел вместе с другими слушателями на улицу, а я остался и протиснулся к столу, возле которого столпились рабочие.
— Вы прекрасный оратор, — сказал я Бентону. — От вас я узнал о Роберте Оуэне много нового.
— Надеюсь, вы придёте в среду, — улыбнулся он.
— Если буду в Ньютауне, то приду непременно.
К этому времени зал уже опустел. Блондинистый юноша и тёмно-рыжий мужчина исчезли. Я надеялся, что Мадрин не упустил их.
Простившись с Бентоном, и я спустился по лестнице и оказался на улице. После духоты было приятно вдохнуть свежий воздух. Было очень темно. Город освещался, вероятно, лишь в центре. Подошёл Мадрин и сказал, что не сумел проследить, куда девались юноша и мужчина.
— Зашли в какой-нибудь дом поблизости, — предположил я.
— Легко сказать, — ответил Мадрин, — но трудно проверить.
— Наберёмся терпения, — сказал я.
— И что это даст? — спросил Мадрин.
— Что-нибудь да даст. Во всяком случае, они не могли уйти далеко. Значит, если мы станем смотреть за теми, кто будет выходить из домов, мы их не упустим.
— Вот, значит, в чём состоит ваш дедуктивный метод, — несколько разочарованно заметил Мадрин. — Мистер Сандерс говорил мне, что Шерлок Холмс в таких делах не имеет себе равных.
— Вы спрашивали слушателей? — сказал я.
— Да, но никто не знает, кто такие эти двое.
— Наверное, после лекции некоторые рабочие зашли в какую-нибудь пивную неподалёку, — предположил я.
— Здесь рядом «Зелёная таверна», — ответил Мадрин. — Подождите меня, я зайду туда и спрошу.