— Потрясающе! Вы только приехали — и вот уже известно, что убийц было двое и они были в деревянных башмаках! Это изумительно! — Её лицо раскраснелось. Она смотрела на меня с нескрываемым восхищением.
— Прошу вас обоих никому не говорить о моём открытии, — предупредил я.
Мы отвязали лошадей и поехали к выходу из котловины. Чувствуя, что отношение Мелери ко мне переменилось, я решился задать ей ещё несколько вопросов.
— Это правда, что вы намеревались выйти замуж за Бентона Тромблея?
Она звонко рассмеялась.
— Бедный Бентон. Сначала он мне казался таким милым, но потом я поняла, что, кроме чтения книг, он больше ни на что не способен. Он же совершенно беспомощный. Мне никогда не приходила в голову мысль стать его женой.
— Может быть, вы предпочли бы стать женой его отца?
Она повернулась и окинула меня презрительным взглядом.
— Запомните раз и навсегда, мистер Джонс, что я не собираюсь выходить замуж — ни сейчас, ни когда-либо впредь.
Она тронула поводья, быстро поскакала вперёд, и мы с Мадрином остались вдвоём.
— Вы произвели на неё впечатление, — заметил Мадрин. — Она родилась на ферме и привыкла уважать мужчин за то, что они что-то умеют делать. Конечно, она не могла влюбиться в Бентона: он проповедует Евангелие от Роберта Оуэна, но не умеет даже запрячь лошадь. Вы — совсем другое дело. Вы приехали из Лондона и сразу обнаружили вещественные улики. Смотрите, как бы Мелери Хьюс не заставила вас забыть не только об уликах, но и обо всём на свете. Она ведь удивительно красива.
— Много лет назад, — улыбнулся я, — друг и помощник Шерлока Холмса влюбился в молодую женщину, связанную с делом, которое они расследовали. После этого он стал другим человеком — так утверждает Шерлок Холмс. У меня прививка против любовной лихорадки, Мадрин, когда речь идёт о клиентках.
Мадрин весело расхохотался.
— Ваш шеф с таким же успехом мог сделать вам прививку против удара молнии. Если она попадёт в вас — значит, так тому и быть.
Я тоже посмеялся вместе с ним. Я знал, что не смог бы жить на ферме с красивой и умной Мелери, как и она, очевидно, не смогла бы жить со мной в Лондоне.
— Между прочим, — вспомнил я, — мистер Сандерс упоминал, что вы тоже были влюблены в Мелери. Любовная лихорадка?
Он опять рассмеялся, но уже не так весело.
— Мы были почти детьми. Но она уже хорошо знала, чего хочет. Мне кажется, она вряд ли годится в жёны человеку, который пишет стихи. А как по-вашему?
— По-моему, тоже, — подумав, согласился я.
Спускаться вниз было гораздо труднее, чем подниматься, и я мысленно поблагодарил Мадрина за то, что он надел на моего пони седло.
После спуска мы ехали несколько минут молча.
— Мне трудно поверить, — произнёс вдруг Мадрин, — что нашёлся человек, способный убить Глина Хьюса. А вы вот утверждаете, что их было даже двое.
— Ничего. Сколько бы их ни было, мы их всё равно найдём, потому что, как сказал один английский бард: «Прочие грехи только говорят, но убийство вопиет».
— Существует валлийская пословица: «Злое дело откроется». И ещё: «Тайна то, что знают лишь двое». Если убийцы ни с кем больше не связаны, то вы вряд ли их найдёте. Но если у них имеются сообщники, то кто-нибудь из них обязательно проговорится.
Мы двигались теперь вдоль берега озера, возвращаясь той же дорогой.
— Наверное, нам следовало бы нанести визит Кайлу Коннору, — обратился ко мне Мадрин. — Но являться без приглашения невежливо.
— Конечно, — согласился я. Сейчас меня интересовало только одно — как бы поскорее найти сапожника Айорана Вогана.
На противоположном берегу озера, там, где была усадьба с зелёной лужайкой перед ней, от деревянных мостков отчалила лодка. Когда она отдалилась от берега, с неё опустили в воду человека.
— Слуги помогают Кайлу Коннору купаться в озере, — пояснил Мадрин. — Он это делает каждый день.
— Вода, наверное, очень холодная? — полюбопытствовал я.
— Наверное. Но Коннору это нипочём.
— Почему бы нам тоже не искупаться? — предложил я.