нейтрализованы, мне было бы лучше на какое-то время покинуть Англию. К счастью, я уже давно получил приглашение от одного из наших кузенов по линии матери воспользоваться научно-исследовательской лабораторией, которой он руководил, — она находилась на юге Франции.
— Отлично! — сказал Майкрофт. — По пути ты можешь заехать в Париж и подробно изложить Дюбюку факты по этому делу. Надеюсь, можно что-то предпринять, чтобы облегчить страдания мадам Фурнэ.
— Скорее всего, она никогда не оправится от такого потрясения, ведь она была свидетелем убийства своего мужа. Но, по крайней мере, ее можно будет перевести в лучшее место, чем Рижес.
— Чье руководство, как мне кажется, скоро сменится.
— Надеюсь на это. А сейчас, мой дорогой Майкрофт, позволь поздравить тебя — твоя блестящая интуиция помогла открыть правду.
— Интуиция? — переспросил мой брат. — В смысле?
— У тебя не было ни свидетелей, ни доказательств, чтобы подозревать леди Хильду.
— Леди Хильда дала три явных повода подозревать ее.
—
— Тем утром, когда мы впервые беседовали с леди Хильдой, ты, должно быть, помнишь, как она пронеслась через всю комнату и уселась спиной к окну, специально, чтобы свет падал сзади.
— Конечно заметил! Она не хотела, чтобы мы видели выражение ее лица.
— И на какую мысль это тебя натолкнуло, Шерлок?
— Нервный
— Как я уже говорил раньше, ум и сердце Женщины — книга, которую ты пролистал недостаточно внимательно. Можно сказать словами Жильбера, что выбор ею места, куда присесть, мог означать «мало, ничего или много». Вот почему я стоял около нее и говорил об убийстве Лукаса. И я заметил, как она побледнела. Это была вторая подсказка.
— Возможно, это из-за того, что она ждет ребенка.
— Возможно. Но если соединить это с другими моими соображениями…
— Об одном из которых ты еще не сказал.
— Самое главное из трех, Шерлок. Мы живем в век, для которого характерны путаные изысканные формальности. Даже такие близкие друзья, как вы с Ватсоном, неизменно обращаются друг к другу по фамилии. В то утро леди Хильда именовала своего супруга исключительно «мой муж», тогда как трижды, причем в весьма неприличном контексте, назвала своего бывшего любовника Лукаса «Эдуардо».
— Понятно. И что с ней будет теперь?
Усталый вздох вырвался из глубины груди Майкрофта.
— Боюсь, что предстоит довольно неприятная работа. Лестрейд, по крайней мере, готовится к кадровым перестановкам…
— Ты же не предлагаешь прикрытие?
— Если это дело станет достоянием общественности, то мало того, что будет разрушена карьера Трелони Хоупа, также будет подвергнута самому тщательному исследованию честность европейской политики Великобритании за последние шесть лет. Добавь к этому жалкое положение больного герцога Белминстера, который живет только ради того, чтобы увидеть своих еще не родившихся внуков.
— Но она убила одного человека и чуть не лишила жизни другого!
Губы Майкрофта дернулись в иронической усмешке.
— А ты не считаешь, что она оказала услугу Англии, избавив нас от Лукаса? Что же касается Адольфа Зеккино, я спорил сам с собой, стоило ли обличать ее после… но это, боюсь, для Лестрейда уже было бы слишком.
— А я считаю, что нельзя прощать убийство!
В очередной раз глубоко вздохнув, мой брат сказал:
— Благодари Бога, приятель, что ты не занимаешь высокий пост в правительстве.
Итак, это дело о третьем пятне, или втором, если считать те, что были на полу и на передвинутом ковре в доме Лукаса, одним.
Хильда подарила своему мужу сына, а затем таинственно исчезла из поля зрения общественности. Трелони Хоуп вскоре после этого оставил свой пост, глубоко опечаленный внезапным психическим расстройством жены.
Во Франции после вмешательства полиции и внезапного прекращения финансирования закрылась больница в Рижесе. Мадам
