провокацию. Сам тон, каким она произнесла слово «брат», говорит о многом. В своем роде материнский рефлекс.
— Именно. У нас возникло несколько вопросов в связи с ним.
— Не понимаю, какие у вас могут быть к нему претензии.
— Как раз в этом мы и постараемся вместе разобраться, если вы не возражаете. От вас мне потребуется несколько разъяснений.
— Я уже сказала все, что могла, вашему коллеге…
— Да, — продолжает Камиль, указывая на лежащий перед ним документ, — но в том-то и дело, что вы ничего существенного не сказали.
Кристина Лезаж снова складывает руки на коленях. Для нее беседа только что закончилась.
— Нас особенно интересует ваше пребывание в Великобритании. В… — Камиль на секунду снова надевает очки, чтобы свериться с памяткой, — июле две тысячи первого года.
— Мы не были в Великобритании, инспектор…
— Майор.
— Мы были в Англии.[39]
— Вы уверены?
— А вы нет?
— Нет, должен признаться, что мы — нет… Во всяком случае, не все время. Вы приехали в Лондон второго июля… Вы согласны?
— Возможно…
— Точно. Ваш брат уехал из Лондона восьмого в Эдинбург. В Шотландию, мадам Лезаж. Некоторым образом, в Великобританию. Его обратный билет подтверждает возвращение в Лондон двенадцатого июля. Я ошибаюсь?
— Если вы так считаете…
— А вы не заметили почти пятидневного отсутствия брата?
— Вы сказали с восьмого по двенадцатое. Получается четыре, а не пять.
— Где он был?
— Вы же сами сказали: в Эдинбурге.
— Что он там делал?
— У нас там контрагент. Как и в Лондоне. Мой брат встречается с нашими контрагентами всякий раз, когда представляется случай. Это… бизнес, если вам так больше нравится.
— Ваш контрагент — это мсье Сомервиль, — продолжает Камиль.
— Именно так, мсье Сомервиль.
— Вот тут у нас небольшая проблема, мадам Лезаж. Мсье Сомервиль был сегодня допрошен полицией Эдинбурга. Он действительно виделся с вашим братом, но только восьмого. А девятого ваш брат покинул Эдинбург. Не могли бы вы мне сказать, чем он занимался с девятого по двенадцатое?
У Камиля мгновенно возникает ощущение, что эта информация для нее новость. Вид у нее делается недоверчивый и недобрый.
— Туризмом, полагаю, — цедит она наконец.
— Туризмом. Ну конечно. Он осмотрел Шотландию, ее ланды, озера, замки, привидения…
— Избавьте меня от банальностей, инспектор.
— Майор. А могло ли любопытство завести его в Глазго, как вы думаете?
— Майор, я ничего не думаю по этому поводу. И кстати, не понимаю, что ему там делать.
— Убить там малышку Грейс Хобсон, например? — Верховен должен был попытаться. Иногда стратегический успех достигается и куда менее обоснованными предположениями. Но Кристина Лезаж и бровью не ведет:
— У вас есть доказательства?
— Вам знакомо имя Грейс Хобсон?
— Я видела его в газетах. Тех, где столько говорится о вас, майор.
— Подвожу итог: ваш брат покидает Лондон, чтобы отправиться на четыре дня в Эдинбург, остается там всего на день, и вы не знаете, что он делал оставшиеся три дня.
— Приблизительно так, да.
