9 часов. Кабинет комиссара Ле-Гуэна.
Камиль пару секунд разглядывал тяжелые обвислые усталые щеки своего шефа, размышляя, что такое тяжелое давит на них изнутри.
— Лично меня, — сказал он, — удивляет одно: как никто об этом не подумал. Ты же не можешь отрицать, что это впечатляет.
Ле-Гуэн слушал Камиля, отслеживая то, что тот прочел. Он перескакивал от закладки к закладке.
Потом Ле-Гуэн снял очки и положил перед собой. Камиль, заходя к нему в кабинет, всегда оставался стоять. Однажды он попытался усесться в одно из кресел напротив письменного стола Ле-Гуэна, но почувствовал себя как в глубине колодца, обитого подушками, и вынужден был сучить ногами как прoклятый, чтобы оттуда выбраться.
Ле-Гуэн перевернул книгу корешком вверх, посмотрел на обложку и сделал задумчивое лицо:
— …не читал.
— Ты не обидишься, если я скажу, что это классик.
— Возможно…
— Понял, — кивнул Камиль.
— Послушай, Камиль, по мне, так неприятностей нам и без того хватает. Конечно, то, что ты мне тут показал, ну… впечатляет, пусть так… но что это могло бы значить?
— А то, что парень копировал книгу. Не спрашивай меня почему, я понятия не имею. Просто все совпадает. Я перечитал отчеты. Все, что не имело никакого смысла в момент расследования, находит свое объяснение и место. Тело жертвы, расчлененное на уровне талии. Я уж не буду тебе рассказывать о сигаретных ожогах и следах от веревок на щиколотках — все абсолютно идентично. Никто так и не смог понять, зачем убийца помыл волосы жертвы. А теперь это приобрело смысл. Перечитай отчет о вскрытии. Никто не мог объяснить, почему отсутствуют кишечник, печень, желудок, желчный пузырь… а я тебе говорю: он так сделал, потому что так было в книге. Никто не смог сказать, почему были обнаружены отметины… — Камиль постарался подыскать точное выражение — «щадящие отметины» на теле, без сомнений, от ударов хлыста. Это математическое сложение, Жан, никто не знает, чему это соответствует, — Камиль указал на книгу, на которую Ле-Гуэн оперся локтем, — но это сложение. Вымытые волосы, плюс исчезнувшие внутренние органы, плюс ожоги на теле, плюс отметины от хлыста равны… книге. Там все это есть, черным по белому, точно, досконально…
Ле-Гуэн иногда немного странно поглядывал на Камиля. Он ценил его ум, даже когда тот зашкаливал.
— Ты себе представляешь, как будешь излагать это судье Дешам?
— Я нет. А ты?..
Ле-Гуэн удрученно рассматривал Камиля:
— Эх, старина…
Ле-Гуэн наклонился к своему портфелю, стоящему у ножки стола.
— После этого? — спросил он, протягивая сегодняшний номер газеты.
Камиль достал из нагрудного кармана пиджака очки, но на самом деле, чтобы разглядеть собственную фотографию и название статьи, они ему не нужны. И тем не менее он цепляет их на нос. Сердце забилось быстрее, и ему кажется, что ладони стали влажными.
2
«Ле Матен». Последняя страница.
Фотография: Камиль, вид сверху. Он смотрит в небо с хмурым видом. Снимок, безусловно, сделан в момент его общения с прессой. Над изображением поработали. Лицо Камиля стало вроде бы крупнее, чем в действительности, взгляд более жестким.
Под названием рубрики «Портрет» заголовок:
Чудовищная резня в Курбевуа, о которой уже писала наша газета, недавно приобрела еще больший масштаб, если такое вообще возможно. По словам судьи Дешам, которой поручено это дело, неоспоримая улика — идеально четкий фальшивый отпечаток пальца, нанесенный с помощью штемпельной подушечки, — явно связывает это преступление с другим, не менее ужасным, имевшим
