набега, они не могут отравить всех воинов до единого. И неразумно таким способом оповещать о своем нападении. Неразумно предупреждать, если ты планируешь молниеносный налет на удаленные города и церкви.
Меня осенило, и словно железными тисками сдавило желудок, водянистая блевотина изверглась фонтаном на пол камеры. Я упал на руки.
— Черт.
Мрак обступил меня и давил, я прижался щекой к холодному каменному полу. Шрам горел, словно светящиеся осколки Гога все еще были там.
Возможно, и я был отравлен. Но почему яд так долго действует на меня? Конечно же, не по причине моего крепкого северного телосложения и здоровья. И я практически ничего не ел. Краюху хлеба. И ложку горького риса.
Меня нужно было изолировать. И камера подземелья подходит для этого как нельзя лучше. Кто-то побеспокоился, чтобы я никуда не смог пойти, каким бы сильным ни было мое желание.
Я поднялся и подошел к двери. Лорд Йост ушел и унес с собой фонарь, света почти не было — лишь несколько пыльных лучей: возможно, пробивалось солнце, освещавшее внутренний двор, если там был день, или это горел факел в конце коридоров, по которым меня тащили. В любом случае этого призрачного света для глаз, привыкших ориентироваться в темноте, было достаточно, чтобы разглядеть углы и случайные детали. Я осмотрел маленькое окошко в двери. Мог бы просунуть в него руку, если бы не решетка. Деревянные планки в три пальца толщиной. Твердая древесина. Потребуется неделя, чтобы ножом проделать отверстие.
Что-то быстро пробежало у меня за спиной. Крыса. Я мог определить ее в темноте по шуму. Я метнул кинжал. У братьев была такая игра. Поражать в темноте крысу. Грумлоу был лучшим игроком. Мы часто просыпались и находили крысу, пришпиленную к земле кинжалом. Случалось, неприятно близко от моей головы.
— Попалась.
И поскольку утра ждать не надо было, я рукой на ощупь нашел крысу и вытащил нож. Вернулся к двери с решетчатым окошком. Надавил на решетку, проверяя, насколько прочно она крепится. Прочно. Забавно, как часто наша жизнь зависит только от твердой полоски металла. Лезвия ножа, кандалов, гвоздя. Горгот, наверное, одной рукой вырвал бы эту решетку. А я не могу. Я дергал, пока не содрал кожу на руках. Никакого результата.
Отступил от двери и снова сел на пол. Погрузился в размышления. В результате я подошел к окошку и стал истошно кричать и просить выпустить меня.
Так я кричал, пока не осип, но в конце концов свет сделался ярче, и он приближался. Раскачивался в такт фонарю.
— Заткни свой рот, мальчишка, а не то…
— Ты будешь кричать вместо меня? — спросил я, прижимаясь к двери.
— А ты хотел бы, чтобы я это сделал? Открыл тебе дверь? Я слышал о бое с мастером меча Шимоном. Посули мне золотой, но даже тогда я не открою тебе. Ни за что. И если ты сейчас не заткнешься, то я помогу тебе.
— Послушай, прости. Давай поговорим по-другому. — Я просунул в окошко часы и опустил их так, чтобы они попали на выступ рамы. — Вот, возьми, они стоят сотню золотых. Просто принеси мне что-нибудь поесть.
Я присел и вслушивался в звуки. Напряженно вслушивался.
Тюремщик подошел, чтобы проглотить наживку, я просунул руку, обдирая локоть, в отверстие для подачи еды, которое находилось внизу двери, и схватил его за лодыжку. Резкий крик, и тюремщик упал. Я покрепче обхватил его и потянул ногу к отверстию, он не сопротивлялся.
— Проклятье.
При падении этот болван ударился головой и потерял сознание. Я собирался ножом отсечь ему пальцы, если он не даст мне ключ. Трудно запугать человека, когда он без чувств.
Я взял убитую крысу. Она была еще теплой.
Способов использовать дохлую крысу не так уж много. В другой раз я расскажу о них подробнее. Тот способ, который я выбрал, был не самый простой. Заставить дохлую крысу снова бегать оказалось сложнее, чем заставить брата Роу нырнуть в грязь. Трудно понять ее и влезть в ее шкуру. Я готов был уже отказаться от этой затеи, как мне пришло в голову сконцентрироваться на чувстве голода, и крыса задергалась у меня в руках. Как выяснилось, даже дохлая крыса не перестает думать о поисках пищи. Но мне пришлось еще немало постараться, прежде чем я выпустил крысу в отверстие для подачи еды.
В свете фонаря тюремщика, который он, слава Богу, успел повесить на крюк перед тем, как потянул руку к моим часам, я отправил крысу на поиски.
В ее крошечный мозг я послал мысль грызть ремешок на поясе тюремщика, на котором висело кольцо с ключами. Когда она
