— До пришествия была учительницей истории.
— Понятно. А чинить где научился? Кто научил?
— Сам. Мне мама выменяла у торговцев пару дорогих книжек. «Что как устроено» одна называется, а другая, более ценная, — «Справочник юного выдумщика». Я хотел «Учебник слесаря-ремонтника». Да как же его достанешь сейчас? Дорого стоит. У одного торговца был, мэр за него предлагал два автомата и ведро патронов. Тот только посмеялся. Так и унес книгу. Продал, наверное, в каком-нибудь другом городе.
— Давно это было? — спросил Ларион, вспомнив о руке, торчавшей из воды.
За такую ценность сейчас запросто могли и убить. Это не приключенческие и фантастические романы, которых набирай возами — никому не нужны. Это полезная книга. Вещь очень редкая.
— Да с год уже, — сообщил Солон. — Он ее точно продал. Так что и искать нет смысла. Наш мэр потом локти кусал, когда я сказал, зачем она мне была нужна. Да поздно. Вылетела птичка, не поймаешь.
— И ты, значит, раз книга от тебя ускользнула, стал придумывать все сам?
— Типа того.
Солон шмыгнул носом, провел по нему пальцем, который, конечно же, оказался перепачканными машинным маслом, и в результате обзавелся усами не хуже гренадерских.
Ларион тяжело вздохнул, добыл из кармана чистую тряпицу, утер мальчишке лицо и сказал:
— Ладно, раз ты такой весь из себя умный-разумный, давай, показывай и объясняй, что там у тебя и как действует. Вот этот спиральный поводок, к примеру, зачем? Мне кажется, он лишний.
— Не-е-е… — протянул Солон. — Не лишний он. Тут все схвачено. И вот каким образом…
Через полчаса объяснений и наводящих вопросов Федоров сумел уяснить принцип действия чудного механизма. Еще полчаса ушли на раздумья. Можно было вернуть в насос родные детали, благо юный ремонтник оказался еще и хозяйственным. Не выкинул их, припрятал до времени. А можно было попытаться улучшить необычную конструкцию, довести ее до ума. Второе, конечно, было труднее, но зато и интереснее.
— Ну, рискнем здоровьем? — наконец приняв решение, спросил Ларион.
— А ты готов? — отозвался Солон.
Они уже чувствовали некую общность, теперь у них было дело.
— Куда я денусь? — усмехнулся ремонтник.
— Тогда с чего начнем?
— Как обычно. С того, с чего начинается на свете все стоящее. Подай-ка мне ключ на семнадцать.
К вечеру насос заработал как надо. Вода шла полной струей, с напором, холодная и вкусная.
Они снял пробу, потом умылись. Когда вытирали руки стареньким полотенцем, Ларион спросил:
— А школа-то у вас, стало быть, есть?
— Есть, — ответил Солон.
Он был полон самоуважения, отвечал степенно, старательно выдерживая паузы между фразами.
— Хорошая?
— Мне кажется, хорошая. Мама и еще другие люди учат многим вещам. По учебникам, между прочим.
— По учебникам — это правильно, — искренне сказал Ларион.
Ему через разные города проезжать приходилось и случалось видеть, чему и как можно научить детей, если есть ощущение, что цивилизация рухнула и возникнет не скоро. И пока этого не случилось — можно делать что угодно.
— Я тоже так думаю, — сказал мальчик. — Особенно мне нравится география. Вырасту — буду путешествовать.
— Ты же хочешь механиком быть.
— Да, буду путешествовать и чинить. Много чего увижу и многому научусь.
Тоже позиция, подумал Федоров. Может, повзрослев, он передумает, а может, и нет.
— Мне кажется, твоей маме это не понравится, — мягко сказал он.
— Ну, дык, я потом вернусь и устрою здесь все по уму. Я недолго буду путешествовать. Мне лет пяти хватит. Ну, может, десяти.
— Десять лет — это большой срок, — сказал Ларион.
Он наконец-то повесил полотенце, которое просто держал в руках, на вбитый в стену гвоздик.
— Не очень, — ответил мальчик. — Мне вон скоро десять будет, и чему я научился, что умею? Болван болваном.
