В других городах, для того чтобы увеличить площадь защиты, которую дает мокрый металл, его с огромным трудом распиливают на куски и растаскивают по периметру. И, конечно, эти куски надо охранять, чтобы никто не стащил. Морока. А здесь — целая тарелка. Ее вполне хватает, чтобы ведьмы даже не пытались проникнуть за баррикады.
Тарелка. Любопытная штука.
Он не удержался, взглянул в ту сторону, где она находилась. И увидел Солона. Мальчишка явно спешил к нему. Причем лицо у него было взволнованное.
Что-то случилось. Набедокурил, что ли?
— Рассказывай, — приказал Ларион, едва тот оказался рядом.
— Я открыл! — глаза мальчишки светились торжеством.
— Что именно?
— Тарелку конечно же.
Ларион едва не сел на месте от удивления.
— Ты шутишь? — немного овладев собой, спросил он.
— Да нет же. Пошли покажу!
— Пошли.
Вот тут стоило поторопиться. Если мальчишка не врет, то вполне возможно представился случай узнать о ведьмах несколько больше. Упускать такое нельзя.
На мгновение у Федорова перед глазами снова возникла странная живая темнота, в которую он окунулся в ту, первую, встречу с ведьмами, когда одна из них его поглотила. Что произошло дальше, что она с ним сотворила? Если бы он помнил, если бы знал…
С другой стороны, что могло с ним сделать это знание, если даже маленькая толика умений, вероятно случайно полученных от ведьмы, изменила его так, что он превратился в изгоя и, кажется, даже перестал быть человеком? Не лучше ли было ему прямо тогда и погибнуть?
— Ты сказал «пошли», а сам стоишь, — сообщил Солон. — Идем мы куда-нибудь или нет?
— Да, конечно, — подтвердил Ларион. — Много народа видели, что ты ее открыл?
— Никто пока не видел. Я с другой стороны подобрался. Там много земли, она закрывает место входа.
— Понятно. Идем, посмотрим, что это такое. Только не надо бегом, ладно? Не стоит пока собирать зевак. Вдруг что-нибудь случится, вдруг пойдет неправильно?
Они пошли к тарелке и по дороге Федоров наконец, сумев окончательно избавиться от воспоминаний, вдруг осознал, что положение достаточно серьезно. Насколько ему было известно, ничего, подобного летающей тарелке, в руки людям еще не попадало. И кто бы подумал, что именно в эту можно забраться? Десять лет люди, испытавшие дикий страх перед ведьмами, боялись к ней подойти. Для того чтобы сделать попытку, понадобился ребенок.
Новое поколение. А если в нем спасение людей? Дети, вырастающие во время владычества ведьм, многие вещи воспринимают по-другому. Может, они подвергаются принесенной ведьмами странной радиации? Ее, насколько Ларион знал, не мог уловить ни один научный прибор. Тем не менее ее существование не вызывало сомнений. Стоит взглянуть на Шестилапа или вспомнить карликовых коров, как в нее поверишь безоговорочно. Кстати, почему тогда мутации не коснулись людей? Или — коснулись, и лучшим подтверждением этого является он сам? А может, тут что-то другое?
Они подошли к тарелке и Ларион сказал:
— Давай, показывай. Только все надо сделать осторожно. Помни: время у нас есть. Его очень много.
— И мы узнаем много нового о ведьмах? — спросил Солон.
— Наверняка. Главное — все-таки не загреметь под фанфары. Кто знает, может, у них тут, допустим, есть система самоуничтожения? Не там нажал — и весь город взлетит на воздух.
— О-о-о… — сказал Солон.
Не было в его голосе ужаса. Чувствовалось картина взлетающего на воздух города поразила его воображение, показалась грандиозной, но и только.
— Смотри мне! — Ларион подпустил в голос строгости. — Не балуй. Одна ошибка — и ни тебя, ни мамы твоей, ни меня — никого не будет.
— Да знаю я, — послышалось в ответ. — Пошли, вход покажу.
Для того чтобы подобраться к нему, им пришлось перебраться через густо поросший самой обычной травой отвал. На другой его стороне было какое-то кирпичное строение, которое тарелка, падая, развалила, словно перезревший арбуз. Вокруг валялись куски
