— Не боитесь, что я смогу возродить кота из кучки пепла?
Мэр неприятно улыбнулся.
— После того, как его развеют по ветру? Мы рискнем.
— Между прочим, вы обо мне говорите, — буркнул Шестилап. — Я еще здесь и я еще жив.
— В таком случае, — сказал Щербак. — Посоветуй своему другу быть более разумным. Понимаешь, о чем я?
Ларион хотел было его послать в очень далекое пешее путешествие, но ничего не сказал. За спиной слышались шаги. Кто-то вышел из бара и теперь шел к нему. И не было необходимости поворачиваться, чтобы узнать, кто это.
Он просто стоял и ждал. И все это время Жуков, Щербак и Шестилап тоже молчали. Кажется, у них тем для разговоров более не осталось.
Потом шаги стихли. Точно у него за спиной. В его затылок ткнулось нечто твердое, холодное и очень спокойный женский голос спросил:
— Я тебя предупреждала, что, если ты сделаешь зло моему мальчику, я тебя убью?
— Какое зло? — спросил Ларион.
Знал он, конечно знал, что она имеет в виду.
— Ты отнял у него по меньшей мере пятнадцать лет жизни.
— Гм… послушай, Анна… — промямлил мэр.
— Я просто выполняю обещания, — послышалось в ответ. — Любая мать выполнит такое обещание.
— Город покроет все твои потери, — быстро сказал мэр. — Ты и твой мальчик до конца дней ни в чем не будете испытывать нужды. И еще…
Не обратив на его слова ни малейшего внимания, Анна спросила:
— Ларион, ты готов?
Федоров улыбнулся.
Ему подумалось, что та, которая стоит у него за спиной, приставив к его затылку ствол обреза, действительно достойна самой большой на свете любви. Она настоящая женщина и настоящая мать.
— Готов, — ответил он.
— Прощай. Я тебя любила.
Он еще успел услышать, как щелкнул курок, а потом на него снизошел гром небесный.
Крупный жирный ухрял выбрался из норы, вырытой под порогом полуразрушенной водонапорной башни. Поводив по сторонам здоровенным, свернутым штопором носом, он запрыгал в сторону ближайшего смородинового куста, уже порядочно обгрызенного. Шестилап покинул засаду, когда до вожделенных смородиновых веточек оставалось совсем немного.
Напрыгнул. Схватил. Съел. Довольно облизнулся.
— Браво! — сказал Ларион. — Теперь ты сыт?
— Почти, — ответил кот. — Потом, часа через два, сделаем остановку и я еще поем, кого-нибудь поймаю. Или ты подстрелишь кого-то крупного.
— Договорились, — согласился Федоров.
Он сидел у самой дороги на деревянном стуле, старом, с гнутыми ножками. В руках у него был обрез. Ответив коту, он не удержался, посмотрел в сторону города Пушкино.
Бояться не следовало, поскольку их теперь разделяло по крайней мере два часа пути. Отдельные собиратели сюда, конечно, добираются. Однако ни один из них напасть не рискнет, можно не сомневаться.
— Пойдем пешком или ты на мне поедешь? — спросил Шестилап.
— А пошли пешком, — сказал Ларион. — Хочется размять ноги. Видишь ли, в могиле лежать довольно тесно.
— Неужели?
Федоров отнес стул туда, откуда его взял. Кому-нибудь он еще пригодится. Кот за это время успел вылизать одну лапу.
— Будь наготове, — предупредил он. — Дальше начнутся места не очень приятные. Я о них слышал. Да и ты тоже.
— Слышал, — подтвердил Ларион. — Идем?
— Как пожелаешь. Но помни о том, что мне надо дать подкормиться.
— Договорились.
— Ты настоящий друг.
