местах и вели себя агрессивнее. Все стало как в первый день Посещения.
Словно кто-то перезагрузил затухшую систему.
Примерно та же ситуация сложилась и в середине «нулевых». Зона в очередной раз «поблекла», перестала быть центром внимания. Тягу к ней продолжали испытывать лишь верные науке исследователи да нелегальные туристы. И все, естественно, ждали очередной «перезагрузки».
Но, что в 1991 ограничилось «незначительным увеличением», в «нулевых» обернулось катастрофой.
19 сентября 2015 года творения неизвестных цивилизаций решили заявить о себе более агрессивно. Яростным прыжком Зоны отхватили себе десятки километров, проглотили города и поселки.
Канул в Лету Академгородок с местными жителями, гарнизоном и институтом. Осталось «по ту сторону» Обское море.
Это стало настоящим потрясением. По всему миру объявили траур.
Зато киношники и мошенники всех мастей вновь уселись на любимого конька.
Благодаря великой случайности, Божественному промыслу или слепой удаче, в тот день Руслан, Илья, Полина и еще несколько десятков сотрудников находились в Новосибирске, на свадьбе товарища. И узнали о случившемся из новостей.
Институт частично восстановили, создали отделение в Искитиме, который в одночасье стал пограничным с Зоной. Учли горький опыт – вместо полноценного научно-исследовательского монстра оставили лишь те отделы, которые занимались практическими изысканиями. Плюс семь отделов прикладных теорий и вычислений. Плюс спасательный отряд и ремонтную бригаду. А все высокое начальство, финансисты и хозяйственники перебрались в Новосибирск, от греха подальше.
И оказалось, что до Расширения были цветочки. Ягодки посыпались только сейчас.
Горькие, кровавые ягодки.
Руслан не сразу понял, от чего проснулся. Вот он спал – а вот уже открыл глаза и беспомощно пялится в ночь, стараясь сообразить, что не так.
Вокруг абсолютно непроглядная темнота. Ни одной звезды, ни одного светлячка или далекого зарева городов и дорог. Лишь неуютная, густая темнота.
Громов скосил глаза, тщетно пытаясь разглядеть светлый циферблат наручных часов.
Единственное, что позволяло хоть как-то ориентировать себя в пространстве, так это звуки и запахи. И если с уже привычной вонью болота все было в порядке, то вот звуки Громова насторожили.
Он понял, что именно его разбудило.
Шаги. Тяжелые, неторопливые. Странные.
Вот веточки захрустели, ломаясь под ногой. Вот снова. Вот зашуршали кусты, словно кто-то ветки в сторону отвел. Вот посыпалась сухая кора с дерева.
После каждого шага невидимый гость на долю секунды останавливался, словно размышляя. И почему-то у Громова сложилось ощущение, что такой способ перемещения ему непривычен.
Руслан застыл, напряженно вслушиваясь. Он даже старался тише дышать, судорожно вспоминая, куда вечером положил топор.
Шаги приближались.
Пилот мысленно представил себе как этот «кто-то» выходит из леса. Как ступает по высокой траве, нещадно продираясь сквозь спутанные зеленые стебли. Как входит в воду, почти без всплеска погружая ноги в топкую болотину.
Громов похолодел, все еще не решаясь двинуться с места. Им овладел первобытный ужас, с каким далекие предки пережидали в своих пещерах ночи, время царствования хищников.
Где же топор? Куда он его мог положить? Ведь был где-то рядом.
Кто-то протяжно и жалобно застонал рядом, и Руслана аж подбросило.
Илья!
Громов повернулся, навалился на товарища, зажимая ему рот ладонью. Ученый испуганно задергался, вцепившись худыми пальцами, попытался оторвать от своего лица руку Руслана.
– Тихо, – на легком выдохе, еле слышно прошептал ему на ухо пилот, прижимая сильнее к земле. – Замри.
Надо отдать должное Ткачеву, он перестал сопротивляться и замер, схватившись за рукав Громова.
Руслан убрал с его лица ладонь и приподнял голову, напряженно вслушиваясь. Услышал ли их возню незнакомец?
Шагов слышно не было. Ветер лениво перебирал листву, скрипели старые деревья, но и только.
Громов осторожно стащил в сторону одеяло, медленно поднялся.
