Этот неизвестный где-то здесь, рядом. Пилот буквально кожей чувствовал его. Должно быть, затаился и ждет, вот здесь, в пяти метрах от лагеря.
Что же так темно-то! Хоть силуэт бы различить.
Так и подмывало крикнуть: «Кто здесь?» Руслан даже сцепил зубы, чтобы не вырвалось ни звука. И молился, чтобы молчал Ткачев.
Человек не может ходить ночью по Зоне без света. На такое безумство вряд ли решится даже самый конченый наркоман. Тем более не где-то возле периметра, а здесь, почти в самом центре аномальной активности.
Шли минуты, а странный ходок ничем себя не проявлял. Руслан даже решил, а не почудилось ли ему?
Осторожно, но все равно чересчур громко завозился Илья. Громов досадливо поморщился, когда услышал его потерянный шепот:
– Рус, ты здесь?
– Здесь, – прошипел пилот.
– Что хоть было-то?
– Помолчи.
И вновь повернулся в сторону болота, словно мог что-то увидеть.
Так он простоял около десяти минут, напряженно пружиня на полусогнутых ногах и сжимая кулаки. Слушал, вбирал ноздрями воздух, силясь различить новые запахи.
В конце концов ему надоело.
Что толку играть в прятки в эдакой темноте? Кто бы там ни был, он уже все равно узнал о присутствии людей. И если не проявил себя, значит, встречи не желает.
Руслан расслабился и опустился обратно на жесткую лежанку.
– Что случилось, Рус? – встревоженно спросил Илья.
– Ты ничего не слышал?
– Нет.
– Показалось, – не стал пуще прежнего пугать друга Громов. – Давай спать.
– Точно все в порядке? – засомневался Ткачев. – У тебя голос напряженный.
– Это нервы. Все, спокойной ночи.
– Ну как скажешь, – просто согласился Илья и затих.
Через какое-то время заснул и Громов, хотя ему казалось, что пролежит с открытыми глазами до самого утра. Но незаметно сморило, глубоко и без сновидений.
Руслан стоял, засунув руки в карманы и тупо глядя перед собой. Яркий солнечный свет придавал всему окружающему пасторальный вид, серебрил воду на болоте в прорехах ряски, сочной зеленью выделял деревья на фоне светло- голубого неба.
Только вот Громову было не до любования красотами природы. Он стоял и смотрел на знак. Точнее, на то место, где он вчера был.
Примятая трава. Еле заметные ямки в земле, куда пилот втыкал ветки. Одиноко поблескивающая шапка от крепежной заклепки. И больше ничего – ни обломков фюзеляжа, ни каркаса из палок. Словно знак корова языком слизала.
Или кто-то унес с собой, не развалив конструкцию.
– Как такое могло произойти? – спросил полулежащий в тени корней Ткачев. – Что именно произошло ночью?
Громов присел, погладил примятую траву, словно та могла что-то рассказать.
– Рус, – привлек к себе внимание ученый. – Ты меня слышишь?
– Шаги, – глухо отозвался Громов. – Шаги я слышал ночью. Тяжелые и грузные.
– Шаги? – Брови ученого взлетели вверх. – Чьи?
– Да откуда я знаю? Темно ж было, не видно ни зги. Кто-то вышел из леса, вошел в воду вон там, – Руслан махнул рукой. – А потом ты проснулся. И все, больше ничего не было. Ты-то ничего не помнишь?
– Я ничего и не слышал. Проснулся от того, что ты мне рот зажал.
– Ясно, – протянул Руслан, хотя ничего ясно не было. – Что ж, придется придумывать что-то другое.
Он поднялся, отряхнул ладони. Поправил за поясом топор, с которым теперь не расставался. Сказал, направляясь к Ткачеву:
– Давай-ка позавтракаем, там еще осталось чем. Да спину твою посмотрим.
