— Она опять туда ходила, Верд.
Верди растопырил пальцы задней лапы и принялся вылизывать их.
— Это ужасно.
Верди сосредоточил внимание на углублениях между пальцами.
— Ладно, постараюсь не думать об этом сейчас.
Я прошла на кухню и вытащила посуду из посудомоечной машины. Спустя десять минут я успокоилась настолько, что смогла набрать номер Гэбби. Никто не ответил. Разумеется. Я позвонила ей в офис. Длинные гудки.
Я вернулась на кухню. Открыла холодильник. Закрыла его. Вновь открыла, сознавая, что должна поужинать. Взяла новую банку диетической колы, прошла в гостиную, поставила колу рядом с первой банкой, пустой, нажала кнопку «Вкл.» на пульте дистанционного управления телевизором, попереключала каналы и выбрала какую-то комедию, зная наперед, что смотреть ее не буду. Мои мысли переносились от убийств к Гэбби, к черепу в садике и обратно, ни на чем конкретном не останавливаясь. Диалоги и смех из фильма служили для них фоном.
Злоба на Гэбби. Обида, ощущение, что тебя использовали. Боль. Тревога за ее безопасность. Страх за новую жертву. Отчаяние из-за собственной беспомощности. Я чувствовала себя эмоционально вымотанной, но не могла перестать об этом думать.
Не помню, как скоро я оказалась рядом с телефоном, когда он зазвонил.
Гэбби!
— Алло?
— Могу я поговорить с Темпе Бреннан? — произнес знакомый мне с детства мужской голос.
— Джей Эс! Боже! Как я рада тебя слышать!
Джон Сэмюель Добжански. Моя первая любовь. Лагерь «Нортвудз». Наш роман длился все это лето и следующее, бурный роман. Потом я уехала на юг, а Джей Эс — на север. Я занялась антропологией, встретила Пита. Джей Эс выучился на психолога. Женился, развелся. Дважды. Спустя годы мы вновь повстречались в академии. Я узнала, что Джей Эс специализируется на убийствах, вызванных психическими расстройствами на сексуальной почве.
— Помнишь времена в лагере «Нортвудз»?
— Еще бы!
Мы оба рассмеялись.
— Я не хотел звонить тебе домой, но ты оставила номер, вот я и отважился.
— И правильно сделал. Спасибо.
Спасибо. Спасибо.
— Я собиралась попросить тебя проанализировать кое-какую ситуацию. Мы столкнулись здесь с одним жутким явлением. Ты не против?..
— Темпе, когда ты перестанешь меня расстраивать? — с шутливой обидой ответил он.
Ужиная на встречах в академии, поначалу мы оба чувствовали, что между нами вновь может возникнуть роман. Быть может, чересчур увлеклись воспоминаниями о юности, или наша страсть действительно еще не потухла. В любом случае ни я, ни он вслух об этом не говорили, а со временем и вовсе отказались от безумной затеи нового сближения. Прошлое лучше оставлять в прошлом.
— Год назад ты сказал, что опять в кого-то влюбился. Как у тебя дела в этом плане?
— Все закончилось.
— Прости. У нас тут совершено несколько убийств, я полагаю, что они взаимосвязаны. Если я опишу их тебе, ты сможешь определить, идет ли речь о серийном убийце?
— Я все могу.
Одна из наших любимых фраз в былые годы.
Я рассказала об Адкинс и Моризет-Шанпу, потом — когда и где были обнаружены тела других женщин и каким образом они были изувечены. К этому добавила изложение своей теории о метро и объявлениях.
— Никак не могу убедить копов, что между этими убийствами есть связь. Они продолжают твердить, что определенной модели поведения преступника мы до сих пор не имеем. Их слова не лишены смысла, ведь одну из жертв застрелили, другую задушили, жили они в разных районах города.
— Тпру! Тпру! Остановись.
— Хорошо.
— Поиск схожих моментов в подобных ситуациях, естественно, очень полезен, но серийные убийства вовсе не обязательно
