— Верно, а тебе, похоже, тоже пришлась по душе беседа с доном Кабрерой?
Я удовлетворенно отметила, как щеки ее заливает румянец — несмотря на то что она тряхнула головой и легкомысленно бросила:
— Кабрера? Ха! Он для меня ничего не значит.
Вернувшись после молитвы в наши комнаты, мы поспешно переоделись в придворные платья. Когда возвратились в алькасар, я обмолвилась в разговоре с Беатрис, что теперь понимаю, зачем нужен столь обширный гардероб, учитывая количество церемоний, которые нам, похоже, предстоит посещать. Но мне вовсе не хотелось просить Менсию де Мендосу или королеву о помощи, особенно после того, как я успела столь вспыльчиво от нее отказаться.
— А если поговорить с Андресом — в смысле, с доном Кабрерой? Может, его мать сумеет помочь нам сшить платья? — предложила Беатрис. — Она так добра к нам и наверняка будет только рада.
— Верно, — кивнула я. — От ее помощи я бы не отказалась, хотя, будь у меня подходящий образец, вполне справилась бы и сама. Зато твое шитье столь же безнадежно, как и твои реверансы.
Беатрис хмуро взглянула на меня:
— Как будто кого-то волнует, что я ношу.
— Дона Андреса де Кабреру, похоже, волнует, — ответила я.
Она негодующе подбоченилась:
— Ты что, так и будешь меня весь день поддразнивать? Лучше уж сразу скажи, чтобы я не обращала на тебя внимания.
— Ох и характер у тебя. — Я поцеловала ее в щеку. — Прости. Обещаю, больше ни словом не обмолвлюсь.
— Ладно. Хотя о чем тут говорить — забавный мужчина, только и всего.
Она подмигнула мне, и мы, подавляя смешки, вошли в зал. Под ногами хрустел умащенный розмарином тростник.
Я направилась к помосту, где уже сидел Альфонсо рядом с Энрике и королевой. Затаив дыхание, я заняла свое место и, видя полный фальши взгляд королевы, решила, что стоит точнее рассчитывать время. Пока что я постоянно опаздывала.
Пурпурное бархатное платье королевы, казалось, специально подчеркивало ее идеальное декольте; шею украшало сверкающее ожерелье из бриллиантов и жемчуга. Заметив мой взгляд — ибо я никогда еще не видела столь великолепных драгоценностей, — она многозначительно коснулась ожерелья и промурлыкала:
— Нравится?
— Очень красиво. — Я не стала добавлять, что оно к тому же выглядит невероятно дорогим.
— Это подарок Энрике, в честь дня рождения нашей дочери. — Одарив короля снисходительной улыбкой, она вновь повернулась ко мне. Радушный тон ее голоса едва скрывал презрение. — Ты что, опять в том же платье, что и вчера? Изабелла, дорогая, мне следует заняться твоим гардеробом. Ты должна выглядеть подобающе своему положению. Здесь не Аревало; при дворе внешность играет весьма важную роль.
Мне показалось, будто меня облили ушатом холодной воды. Откуда ей знать, что именно этот вопрос столь меня беспокоит? На мгновение мне вспомнилось, с каким восхищением смотрел на меня Фернандо, когда мы танцевали в саду. Вряд ли его тогда волновало, как я одета.
— Да, Изабелла, — робко улыбнулся Энрике, — пусть Жуана тебе поможет. Ей известны все последние веяния моды.
— И еще, — добавила она, и в ее медовом голосе послышались зловещие нотки, — могу дать тебе поносить свои старые драгоценности. Ведь у любой принцессы должны быть красивые украшения, не так ли?
Я отвела взгляд:
— Ваше величество, вы очень любезны. Для меня это большая честь.
— Конечно. — Она отвернулась в зал, куда входили слуги с первыми блюдами.
Судя по всему, от вчерашних разногласий с Энрике не осталось и следа; королева смеялась и перешептывалась с ним, словно не случилось ничего особенного. Я также заметила, что симпатичный вчерашний партнер королевы по танцам, Бельтран де ла Куэва, обедает вместе с ее фрейлинами, оказывая недвусмысленные знаки внимания Менсии де Мендосе. При свете дня он выглядел еще более впечатляюще в лазурном камзоле с обшитыми мелкими бриллиантами вырезами в итальянском стиле, сквозь которые виднелись воротник и рукава его рубашки. Королева, однако, вела себя так, будто вообще его не замечала; меня же вскоре начала беспокоить необычная молчаливость Альфонсо.
В конце концов я спросила брата, как прошел день.
— Все отлично. — Он ткнул ножом в кусок жареной оленины.
