растрепанными волосами.
— Народ силой заставил открыть ворота! Битва окончена. Король и Вильена бежали. Сеговия потеряна!
Жуана замерла на середине танца, растопырив пальцы, словно пытаясь ухватить последний музыкальный аккорд, а затем с нечеловеческим воем бросилась на меня. Я вскочила на ноги, отшвырнула табурет; королева наверняка бы в меня вцепилась, если бы между нами не встала Беатрис. Прежде чем я успела сдвинуться с места, Беатрис схватила Жуану за запястье.
— Только дотроньтесь до нее, — холодно проговорила Беатрис, — и я позабочусь, чтобы король Альфонсо доставил вас в Португалию в оковах.
Жуана тяжело дышала; я видела ее оскаленные зубы, стоя позади Беатрис рядом с опрокинутым табуретом.
— Ваша светлость, — поспешно сказала Менсия, — у нас нет времени. Нужно уходить. Кто знает, что с нами случится, когда явятся мятежники?
Жуана уставилась на меня, вырвала руку из пальцев Беатрис.
— Ты останешься здесь, — сдавленно произнесла она. — Останешься и встретишь их, вероломная сука.
— Мы никуда и не собирались уходить, — ответила Беатрис, которая продолжала стоять передо мной, защищая от обжигающего взгляда королевы.
Королева и фрейлины выбежали за дверь, и несколько минут спустя в покоях наступила тишина. Казалось, безмолвие опустилось на весь алькасар, на всю Сеговию, даже на саму Кастилию.
— Нужно подняться наверх, — сказала я.
— Наверх? — озадаченно взглянула на меня Беатрис.
Я схватила ее за руку:
— Да, на стену — посмотрим, как они идут!
Нас сразу же окутала похожая на поднимающийся из котла пар жара, что повисла над открывшейся перед нами сухой равниной. Сверкая доспехами, в сторону города двигалась неровная линия потрепанных знамен, лошадей и людей. Я приложила руку ко лбу в попытке вглядеться в облако пыли, поднимаемой сотнями копыт и ног.
— Видишь его? — тревожно спросила Беатрис. — Альфонсо там?
Я покачала головой, приподнялась на цыпочки и всмотрелась в даль из-за высокой, по пояс, стены. И тут я увидела его — во главе войска, с растрепанными золотисто-белыми волосами, которые ни с чем невозможно было спутать. Позади ехал Каррильо в красной мантии.
Вместе с Беатрис я бросилась вниз по лестнице, путаясь в юбках. Выбежав через пустые коридоры и покинутые всеми залы во двор, я остановилась, тяжело дыша, и в то же мгновение увидела, как мой брат въезжает в ворота вместе со своим усталым войском.
Во дворе толпились горожане, что явились сюда в поисках убежища в страхе перед вошедшими в город мятежниками. Когда мой брат сошел с коня, все как один опустились на колени. Он огляделся по сторонам, и я тоже последовала их примеру. Брат направился ко мне, и у меня перехватило дыхание.
Теперь ему было четырнадцать. Он стал шире в плечах, но оставался столь же стройным и грациозным, унаследовав рост своих предков Трастамара. Черты его сделались более угловатыми, соединили в себе силу отца и португальскую красоту матери. В помятых и забрызганных кровью доспехах, с мечом на боку, он напоминал ожившего архангела-мстителя, и слова приветствия застряли у меня в горле.
Радостно вскрикнув, Беатрис бросилась к нему с распростертыми объятиями. Он медленно повернулся, глядя на меня, все еще стоявшую на коленях.
— Hermana, — срывающимся голосом проговорил он, — это ты?
Я оперлась на его протянутую руку и поднялась на ноги. Хотела поцеловать его руку, в знак уважения к королевскому титулу, на который он заявил свои права, но внезапно почувствовала, что оказалась в крепких объятиях брата, и не смогла сдержать слезы облегчения.
— Я здесь, — прошептал он. — Я сделаю все, чтобы с тобой ничего не случилось. Мы едем домой, Изабелла.
Глава 11
