Едва он коснулся меня, я ощутила тепло от вспыхнувшего между нами желания; но, когда мы вернулись в зал, меня охватило тревожное чувство, что мы оскорбили Господа, стремясь как можно скорее пожениться. Я не знала, какие испытания нас ожидают, но опасалась, что нам предстоят многие тяготы.
И я уже ощущала внутри шевеление новой жизни.
Глава 19
Инес склонилась над моим креслом, протягивая чашку с травяным отваром.
— Доктор Сантильяна говорит, вы должны это выпить. Ромашка помогает от депрессии.
Я поморщилась:
— Я беременна — что странного в том, что я хандрю? А от ромашки у меня запор, что мне совсем ни к чему.
Отослав ее, я неуклюже поднялась, держась за выступающий живот. На седьмом месяце я чувствовала себя так, словно могла родить в любой момент, — ступни и лодыжки распухли, желудок протестовал, и настроение менялось ежесекундно. Случившееся застигло меня врасплох — я ожидала, что останусь деятельной и энергичной до самых родов. В конце концов, мне было всего девятнадцать, и повитуха грубо заверила меня, что девушки моего возраста рожают, «словно коровы в поле».
Но пока все было совсем иначе. Кроме всего прочего, меня изводила бессонница, и, казалось, лишь мой аппетит остался прежним. Фернандо без конца твердил, что я прекрасно выгляжу, словно Мадонна с итальянской картины, но слова его меня не убеждали. Хотя я никогда не отличалась самолюбием, начала втайне опасаться, что моя фигура больше не восстановится, изуродованная невидимым созданием, которое теперь упрямо толкалось у меня внутри.
Мальчик, сказала повитуха, это должен быть мальчик. Естественно, Фернандо стал куда внимательнее ко мне, осыпал преждевременными подарками, которые присылал из Арагона его отец. Радовался и Каррильо; каждый раз, приходя к нам с последними новостями и деньгами на оплату наших расходов, он не забывал упоминать, что мальчик повернет ход событий в новое русло. Как бы ни пытался повредить нам Энрике, с рождением инфанта все должно перемениться. Он способен унаследовать и Кастилию, и Арагон. Наш сын мог стать первым королем, правящим обоими государствами.
— У нас будет мальчик, наследник, — пробормотала я, — а у Энрике нет ничего, кроме той девочки, которую все называют «ла Бельтранеха». — Я облокотилась на подоконник, посмотрела сквозь неровное стекло. — Вся страна придет под наши знамена…
— Сеньора? — переспросила Инес, возившаяся с моими сундуками.
Вздохнув, я повернулась к ней. Бедняжка Инес несла на себе основное бремя моего вынужденного затворничества в «тюрьме Дуэньяс», как я начала называть наш замок. Пока я сидела дома, Фернандо часто на весь день уходил со слугами на охоту, бросая вызов не по сезону влажной осени и добывая оленей, кроликов и прочую живность, чье мясо нам требовалось, чтобы пережить зиму.
Беатрис с неохотой вернулась в Сеговию. После возвращения Энрике в Кастилию Вильена стал сильнее давить на ее мужа, домогаясь казны, и Кабрере требовалась помощь жены. Непостижимо, но между Энрике и Беатрис сложились хорошие отношения; никто, кроме нее, не мог отговорить его подчиниться безумным требованиям Вильены — например, послать против меня армию. Из ее писем я знала, что она в одиночку сумела убедить Энрике на какое-то время оставить нас в покое, ссылаясь на мою беременность. Однако, хотя, возможно, ей и удалось уговорить его не отказывать мне официально в статусе наследницы, даже она была не в силах помешать ему лишить меня дохода, вынудив нас жить в нищете. Я тревожилась, что после рождения ребенка дело этим не ограничится.
— Мое письмо уже ушло? — спросила я, возвращаясь к креслу и груде одежды, которую чинила, помогая местным вдовам и беднякам, — многие из них терпели лишения из-за продолжавшейся нестабильности в королевстве.
— Да, Карденас отвез его утром в Сеговию. — Инес помолчала, глядя на меня. — Сеньора, не мое дело спрашивать, но вы и правда рассчитываете, что его величество вам ответит? Это уже шестое письмо за несколько месяцев.
— Знаю. — Я села. К моей досаде, несколько шагов полностью лишали меня сил. — Но сдаваться не намерена. Даже если он вообще не читает мои письма, я все равно буду их посылать, вновь и вновь подтверждая свою преданность ему как королю и брату, и тогда, возможно, он все же остановится на том, что уже успел совершить.
— Но ведь дело не в нем, — возразила Инес, и я замолчала, взглянув на нее.
— Верно, — тихо сказала я. — Вся власть в руках Вильены. Пока этот человек владеет душой Энрике, самое большее, на что я
