В ночь вышли в темноту, шли краем леса, вдоль полей,
потом болото, Дзюба фонариками пользоваться запретил,
как он видел в темноте кромешной, оставалось загадкой.
Игнат в сосну лбом воткнулся, за ним и Чалый, матом руга-
лись шепотом, но на каждом шагу. Дзюба в душе
чертыхался, жалел, что Самсонова не взял, опытный
разведчик из его отряда, но был ранен в ногу, пришлось
оставить. На кой черт ему эти урки, они с Самсоновым
вдвоем бы языка взяли, а теперь тащи за собой этих
долбоебов, к зиме до фрицев может и дойдешь. Он
остановился, группа сбилась с ритма, поотстала и плелась
где-то в темноте, проклятье, надо вернуться, а то не ровен
час «ау» кричать начнут.
Они вышли к дороге, запахло салярой и бензином, спра-
ва метрах в трехстах, горели огни газовых фонарей в окнах
избушек.
— Приготовьте ножи, будем резать всех подряд, пока не
дойдем до офицера, даже если для этого нужно будет убить
половину этого батальона. Стрелять только в самом крайнем
случае, вообще приказ такой, уйти без единого выстрела и с
языком.
Первого часового снял Дзюба, жестко и быстро, второго
Чалый, третьего Игнат.
— Вот там штаб, будем двигаться туда, — сказал Дзюба.
377
