- Мы не в полном сос-с-ставе, - прошипел варан, тем не менее усаживаясь за барабанной установкой. – Надеюс-с-сь, что ты это учитываешь.
- Всенепременно, - ухмыльнулся синеглазый и потом взглянул на Мастера. – Смерть, ты поможешь?
- Ты же знаешь, что я теперь только слушатель, - покачал головой Айлар. – И не пытайся снова впихнуть мне в руки инструмент.
- Хорошо, - чуть заметно поморщился Лель и задрал голову. – Мерилин, хватит прикидываться потолочным аксессуаром. Спускайся, ты мне нужна!
- Издеваешься? – угрюмо осведомилась дух, но послушно опустилась на пол, мгновенно обретая плотность. – Я не музыкант!
- Тебе и не надо! – ухмыльнулся шут. – Я желаю видеть, как лучшая Всадница Смерти будет бить для меня в бубен!
- Что?! – округлила глаза призрак. – Хинсар, ты с ума сошел?! Да я скорее тебе в бубен настучу!
- Не настучишь, - продолжал довольно улыбаться Лель. – Тебе Феликс уже давно запретил… - он закатил глаза и, видимо, процитировал. – «Обращать внимание и вестись на провокации некоторых недоумков!» - потом синеглазый зыркнул на кикимора и обиженно заявил. – Кстати, я не недоумок! У меня пять высших образований!
- И три из них неоконченные, - с удовольствием приземлил шута Айлар, рассеянно крутя в руках свою шляпу.
- Можетс-с-с хватит-с?! – не выдержал Азет. – Я тут с вами обоими уже …
Далее последовал странный набор шипящих звуков, после которых все присутствующие, кроме меня, уставились на ящера, как монашки на матершинника.
- Азет! – осуждающе покачал головой Лель. – Не при дамах!
- Дама ничего не поняла, - оскалился варан, но, тем не менее, поклонился в мою сторону. – Прошу прощ-щ-щения, что шокировал коллективное и... м-да, нес-с-сознательное в виде ваш-ш-шего риалана и его ближнего круга.
- Ничего страшного.
А что еще я могла ответить?
Шан по просьбе Леля передал Всаднице бубен, который, судя по всему, только чудом не оказался на хитрой светловолосой башке наглого прохвоста.
Я искоса посмотрела на Ла-Шавоира, но тот только со сдержанной улыбкой наблюдал за всем этим безобразием. Стало быть, и мне волноваться не стоит.
- Я не умею, - независимо скрестила руки на груди Мери.
- Детка, не обманывай старого, умудренного жизнью дядю, - рассмеялся шут. – Чувство ритма у тебя отличное, ведь оно нужно на тренировках. Ты успела стать лучшей до того, как тебя благополучно укокошил предок твоего нынешнего хозяина.
Судя по всему, это было сказано зря. Потому как привидение сжала кулаки и с яростью посмотрела на блондина.
- Лель! – внезапно вмешался Айлар, подавшись вперед. – Хватит…
- Я понял, - кивнул Лель и кинул хранительнице дома. – Извини, я зарвался.
М-да…
Пока музыканты рассаживались и определялись, что будут играть, я осторожно сползла со своей подушки и пересела к пододвинувшемуся Феликсу. Склонилась к зеленому и спросила:
- Почему у вас всех такие отношения? Язвите, обзываете, говорите гадости, а потом извиняетесь. Не проще ли избегать неприятного?
Он молчал довольно долго, я уже подумала, что ответа не будет.
Шан тем временем начал наигрывать что-то на гитаре, ящер расцвечивал мелодию ударными, а Лель просто сидел с закрытыми глазами, нежно обнимая виолончель и рассеянно поигрывая смычком, который, казалось, сейчас выпадет из пальцев.
- Юля… - я вздрогнула и снова повернулась к риалану. – Дело в том, что мы все знакомы очень давно. И было много всего в нашей жизни. И еще, мы… и правда, не совсем сдержанные и нормальные. То есть, с языка часто срывается то, о чем лучше бы молчать. Слово назад не заберешь, но извиниться за него всегда можно. Потому, мы никогда не пренебрегаем возможностью показать, что сожалеем о резкости и допущенной слабости. Свежую обиду можно решить обыкновенным «прости», а вот если не сказать его сразу, она станет застарелой… И тогда с ней уже ничего не сделаешь, - он горько закончил. - По своему опыту знаю.
Он замолчал, я больше не спрашивала, осмысливая сказанное, наблюдая за происходящим на сцене и невольно прижимаясь к мужчине, ведь подушка оказалась недостаточно большой, потому меня все время клонило к нему под бок. Попыталась встать, чтобы пересесть обратно, но мне не дали, схватив за руку и утянув обратно. Мне ничего не оставалось, кроме как остаться. Феликс не говорил ни слова, даже не смотрел на меня. Просто одной рукой сжимал мои пальцы, изредка скользя до запястья и обратно, а другой -
