приходилось по вкусу далеко не всегда. Ветреные красавцы, сами меняющие любовниц десятками, как белые перчатки для Высокого Бала, чрезвычайно ревниво относились к ухажерам сестры, чем весьма отравляли таковым жизнь, или смерть. Кара варьировалась в зависимости от степени недоброжелательности и влияния в свете очередного избранника Элии в каждом отдельном случае. А избранников этих было немало, ведь темпераментом юная принцесса нисколько не уступала любвеобильным старшим братьям, сказывалась наследственность, усугубившаяся божественной сутью.
Тринадцатилетней девчонкой, как и предсказывал не без гордости, смешанной с изрядной порцией горечи, мудрый отец, на первом Осеннем балу претендентов, где представляли подросшую родовитую молодежь государства, Элия вскружила головы многим мужчинам Лоуленда. С тех пор у нее было время попрактиковаться в применении силы Любви. Зачастую юной богине хватало взгляда на жертву, легкого дуновения своей удивительной силы, улыбки или пары ничего не значащих фраз, и очередной избранник добровольно и с радостью отдавал свое сердце на растерзание и забаву маленькой хищнице.
Правда, в последнее время, Элия иногда, особенно после очередного строгого выговора отца или лекций Рика на тему контроля энергии, задумывалась над последствиями своих развлечений. Девушке, хочешь не хочешь, а пришлось овладеть тонким искусством соизмерения и контроля. Теперь в нее влюблялись лишь тогда, когда принцесса действительного этого хотела, а после разрыва Элия могла загладить душевную рану настолько, чтобы оставленный любовник не покончил с собой от невыносимой тоски, доставляя дипломатические проблемы Лоуленду. Хотя, честно говоря, легко уладить проблему получалось не всегда.
Иногда, по какому-то странному недоразумению, мужчины начинали влюбляться, а принцесса не имела ни малейшего понятия не только об их чувствах, но и самом существовании воздыхателей. А бывало, брошенный ухажер никак не хотел оставлять ее в покое, продолжая упрямо преследовать, домогаться, признаваться в бессмертной любви, предлагать руку, сердце, все прочие органы и конечности, а также бессмертную душу в придачу. Поскольку замуж Элия в ближайшие несколько тысяч лет выходить не намеревалась и оптовую торговлю душами открывать не собиралась, такие порывы безнадежно влюбленных вызывали у богини только безмерную досаду и желание поскорее отделаться от назойливой проблемы.
Прилежно покопавшись еще раз в магических книгах королевской библиотеки, содержащих сведения о характере применения божественных талантов, Элия отыскала некоторую полезную информацию, извиняющую происходящее. Теперь принцесса знала, что причина "недоразумений" кроется в самой природе некоторых душ, особо жаждущих или, напротив, неимоверно страшащихся любви, чем и навлекающих ее на себя, по Законам Желания или Рока, а так же в чрезвычайно сильном уровне таланта самой Элии.
"Со временем все образуется, а если нет, то это не моя вина" — беспечно решила принцесса и больше не волновалась по этому поводу, охотно перевешивая проблемы с надоевшими поклонниками на мужественные плечи ревнивых братьев. Те были только рады поразмяться, воспользовавшись в качестве повода для разминки легким намеком недовольной Элии.
За размышлениями о прелестях жизни и кое-каких мелких проблемках девушка не заметила, как проснулся ее вчерашний кавалер. Как ни удивительно, но мужчина был эльфом, а не одним из разнообразных представителей предпочитаемых принцессой темных рас. Впрочем, он был не обычным эльфом Светлой Крови, мягкосердечным недотрогой, поющим возвышенные песенки о прелестях деревьев и танцующим по лунным лучам. Он был из тех, чей народ прозвали Близкими к Тени. Это ветвь расы отличалась от большинства своих родственников из Дивного Народа большей суровостью, замкнутой нелюдимостью и практически полным неприятием чужаков.
Новый посол Близких к Тени эльфов из Ливель силь Теа, ближайшего к Лоуленду мира этой расы, сразу приглянулся девушке. Дивное сочетание совсем не по-эльфийски хищного носа, мечтательно- изумрудной зелени глаз, мягких локонов светло-каштановых волос и обаятельных манер не оставили ее равнодушной. Впрочем, эльфу тоже приглянулась принцесса. На официальном обеде изумрудно-зеленые глаза посланца не раз тонули в бездонно-серых озерах очей принцессы, а вилка или ложка забывали дорогу ко рту, вызывая насмешливое фырканье братьев, но посол не замечал ничего.
Обыкновенно переговоры с Близкими к Тени шли туго даже во всемогущем Лоуленде. Необыкновенно гордые эльфы не хотели иметь дела ни к кем ниже короля и его родственников. Дивные хоть и прекрасно сознавали силу могучего соседа и свою от него зависимость, все равно вели себя так, как считали необходимым, следуя странным правилам поведения. Они, выказывая полное отсутствие почтительного трепета перед богами Мира Узла, придирались к каждой фразе каждого документа, затягивали процесс их обсуждения практически до невозможности и доводили короля своей въедливостью и неторопливостью до белого каления. Внешне спокойный Лимбер стойко выслушивал замечания и обсуждал их с деловитой сдержанностью, но в глубине его души витали сладкие зловещие мечты о том, чтобы в один прекрасный день он смог нарушить Закон Равновесия о покровительстве и дать небольшое поручение племяннику Нрэну — Богу Войны, касающееся завоевательной кампании в Ливель силь Теа.
Но в этот раз у короля даже не было времени предаться обычным мстительным грезам. Никогда еще переговоры с ливельцами не шли столь успешно! После того, как приятно удивленный государь, не устающий благодарить Творца за талант дочери, обсудил и подписал с посланцем Леолем аль Лиэль не только все намеченные договора, над составлением которых корпели Мелиор и Рикардо, но и парочку оставленных про запас, зачарованный эльф перешел в полное распоряжение любознательной принцессы. Теперь, после минувшей ночи, Элия сделала замечательный этнографический вывод о том, что Близкие к Тени эльфы совсем не плохи в искусстве любви.
— Прекрасное утро, о дивная властительница моего сердца! Сладок след, что оставила встреча с тобой в душе моей, — приветствовал богиню проснувшийся любовник.
Элия тайком скрестила пальцы в надежде, что обычно витиеватая эльфийская речь не перейдет с ходу в длинную импровизированную поэму, воспевающую ее многочисленные достоинства, без сомнения достойные похвал, но не в такой же остановке. Хвала Силам, опасность миновала. Недолго думая, эльф снова протянул тонкие пальцы к соблазнительной груди принцессы.
"Вот они, мужчины. Говорят о душе, а спешат ублажить плоть. В таком случае возникает важный философско-метафизический вопрос: где у них расположена эта субстанция? Уж не там ли, где и большая часть всего мозга?" — девушка, слегка усмехнувшись, посмотрела на предполагаемое место.
Лиоль аль Лиэль расценил это как поощрение его действий и продолжил доказывать свою симпатию принцессе более материальным способом, нежели красивые фразы и стихотворные экспромты. Поскольку получалось это у него замечательно, одеваться Элия начала по обыкновению ближе к полудню, что соответствовало традиционному позднему завтраку у дворян.
— Обрету ли я надежду увидеть вас вновь, прекраснейшая? Не навестите ли вы наши дивные Леса тысячи озер силь Теа? — облачившись в свою светлую, переливчато-зеленую тунику и темно-зеленое подобие тонких трико, нежно спросил герцог Леоль, застегивая ажурную мифрилиевую пряжку пояса — единственного украшения своего изысканно-простого одеяния. Посланец предполагал, что столь щедрое предложение — приглашение в скрытый волшебной пеленой таинственный эльфийский край, куда нет пути незваным гостям, — обязательно найдет отклик в душе романтичной принцессы.
— Быть может когда-нибудь, но не сейчас, — задумчиво покачала головой Элия, соблазнившись перспективой экскурсии по Ливель силь Теа, но не настолько, чтобы жаждать немедленного продолжения отношений с эльфом. — Зачем торопиться? Мы славно провели вместе время, герцог. Завтра вы вернетесь в свой мир, я останусь в Лоуленде, но конечно, мы будем иногда вспоминать об этих приятных часах.
— Что ж, повторю ваше "быть может", как последнюю из надежд. Прощайте, несравненная, пусть будет светел ваш путь, — на удивление кратко сказал Леоль, поклонился, бросив на принцессу последний страдающий взгляд, и вышел из ее покоев, горько подумав: "Позволила насладиться одной ночью и вышибла за дверь. У этой женщины не только точеный профиль, но и сердце из камня!"
"Вот за что я люблю эльфов, — деловито размышляла Элия, садясь завтракать и с удовольствием вдыхая аромат сдобных булочек с корицей и кофе с ванилью, — так это за то, что они не устраивают сцен ревности. Великая сила — воспитание! Ах, если бы и другие мужчины брали с них пример… Интересно, — мысли девушки уже потекли в другом направлении, оставляя Леоля в прошлом под пеленой забвения, — братец Кэлер уже встал? Вчера они с Риком отмечали череду удачных торговых сделок рыжего. По причине
