И девочка - один из них. Верно?
Что ж, стоит ли отрицать очевидное.
- Кайя, я занял эту должность по просьбе моего старого друга. Магнус клялся, что мои руки будут чисты настолько, насколько это вообще возможно. И могу сказать, что за все восемь лет мне не пришлось казнить человека, в чьей виновности я не был бы уверен. Но сейчас...
Хендриксон поворачивает рычаг, заставляя конструкцию сжиматься. И движение ее вновь причиняет боль.
- Дайте руку, - просьбу Кайя Хендриксон исполняет. Его боль имеет оттенок горечи, и ее не так и много, но больше, чем способен вынести человек.
Хендриксон не закрывается.
Странно, что за его дверью нет чудовищ. Скорее уж ожидание. Он не боится умереть, но желает оказаться по ту сторону мира. Его ждут. И встреча будет радостной. Если, конечно, Хендриксон сумеет остаться человеком. Он будет помогать. Не ради верности дому, но ради себя и той, которая спросит за совершенное зло.
- Я не думаю, что дело дойдет до казни, - Кайя вычищает боль до капли. - Кормак устроит суд. Для этого все затевалось. Гийом - расходный материал. Он бы в любом случае умер и так, чтобы дать повод для обвинения. Приговора. И сделки.
- А вы пошли бы на сделку?
- Не знаю.
- Играйте по его правилам. Выиграть вы не сумеете. Не хватит опыта и подлости, - веки лорда- палача обрели прозрачность, и даже закрыв глаза, Хендриксон испытывал раздражающее воздействие света. - Но сомнений в серьезности вашего... противостояния возникнуть не должно.
Хендриксон прав в том, что выиграть у лорда-канцлера на поле закона не выйдет.
Слишком мало места для маневра.
- Урфин, не стесняйтесь. Чувствуйте себя, как дома... - Хендриксон говорит это, не открывая глаз. Сейчас он похож на мертвеца, но Кайя не сомневался, что, когда придет время, лорд-палач с честью исполнит возложенный на него долг. - Надеюсь, ваша супруга отдыхает?
- Спит.
- Хорошо... постарайтесь вернуться к ее пробуждению. Или, быть может, леди Изольда изъявит желание навестить девушку. Это место... плохо сказывается на людях, особенно столь чувствительных.
Это разумный совет. Девочку с ее страхом и чувством вины нельзя оставлять одну. Да и в Кривой башне, пожалуй, безопаснее будет.
- По закону члены семьи могут разделять все тяготы заключения... - к Хендриксону постепенно возвращались силы. Его кожа розовела, дыхание выравнивалось. Еще немного и травы скроют болезнь до следующего приступа. - Дункан не станет вмешиваться, пока будет уверен, что контролирует ситуацию. Он будет следить за всеми, кто входит и выходит из Башни. Благо, сбежать отсюда невозможно...
Один подъемник. Одна лестница. И выход лишь на крышу.
- Да и как бежать, если ринутся стаей по следу. Будете до скончания дней по дорогам колесить, без дома и приюта, точно цыгане...
Урфин присел в свободное кресло и, подперев кулаком подбородок, уставился на Хендриксона. А тот говорил неторопливо, взвешивая каждое произнесенное слово.
- ...дикий, кстати, народ. Беззаконный. Контрабанду возят... всякую... честных людей под суд подводят. А уж на ярмарках чего творят! Вы когда-нибудь видели, как цыгане коня продают?
Кайя надеялся, что Урфин все правильно понял, потому что сказанное нельзя было сформулировать иначе: цыганские кони не были напрямую связаны с убийством де Монфора.
Часом позже, в подземелье Магнуса - слишком своевременен был его отъезд, чтобы Кайя поверил в такое совпадение - состоится другой разговор.
- Ты понимаешь, что за тобой будут следить? За каждым шагом. За каждым словом. Малейший повод и мне придется тебя запереть.
Урфин и так чувствовал себя запертым. Он молча кружил по комнате, не отрывая взгляд от полированной поверхности стола. Кайя очень надеялся, что выдержки хватит, чтобы выслушать до конца.
- Будет суд. И будет казнь. Иначе не выйдет. Отправишься в ссылку. В Ласточкино гнездо. Отсутствовать будешь недолго. Вернешься к весне... нехорошее время. Многие старые люди болеют. Есть надежда, что к лету состав Совета претерпит некоторые изменения.
Кивок и вопросительный взгляд: верно ли понято сказанное.
Верно.
Не Кайя первым переступил границу законной войны.
- Сначала навести Изольду. У нее есть предмет, хранение которого незаконно. Ты Дознаватель. Изыми. Уничтожь.
- Сколько времени у меня в запасе? - Урфин почти успокоился. Теперь он знал, что делать. И оставалось надеяться, что выдержки хватит.
- Две недели плюс-минус пару дней.
- Кайя, - кулаки Урфина упираются в стол, точно он желает проломить полированное дерево. - В списке осталось два имени. Лоу или Ингрид.
Женщины?
- Не удивляйся. Поверь, женщины тоже умеют играть в политику. И если уж ненавидят, то от души. Они обе умны. И достаточно хладнокровны. Обе не ограничены в средствах.
Но женщины!
- За последние годы Лоу приумножила состояние Кормаков. А Ингрид - собственное. И обе - за счет торговли с Хаотом. Значит, имели потенциальную возможность нанять посредника. И вызвать мага.
- Который исчез.
- Не исчез, - Урфин покачал головой. - Залег. Он рядом где-то. Ждет. И это он помог мне. Наверняка, в чужой игре я нужен живым. Вопрос лишь в том, насколько Кормак в этой игре.
- Доказательства?
Вопрос лишенный смысла. Доказательств нет и не будет.
- Войну на два фронта мы не потянем, - при ином раскладе Кайя, возможно, рискнул бы, но Кормак внимателен, Тень - умен или, вернее будет сказать, умна, а цена ошибки неприемлемо высока. - Пусть присматривают. Если тебя планировали отвлечь, то дай понять, что это получилось.
Урфину не придется притворяться. У них и вправду получилось.
В охоте на ведьм главное - указать всем ведьму. И стая ринется по следу. Ату, ее, ату...
По закону.
По праву сильного.
Потому, что есть возможность сделать больно тому, кто долго раздражал. И не важно, какой ценой. Кто из них вообще думал о цене?
Не знаю.
Порой мне начинало казаться, что я нахожусь на дне песчаной ямы, пытаюсь выбраться, кричу, а люди, стоящие на краю, лишь наблюдают, гадая, выйдет или нет.
В этой ловушке места хватит всем.
Урфину, чья улыбка день ото дня становится все более безумной. И ясно без слов, что он будет драться до последнего, не важно, с кем. Он у черты, и переступит ее, не задумываясь.
А за чертой - чума, которая не различает правых и виноватых. Всех заберет - и обвиняющих, и сочувствующих, и просто мучимых любопытством, отстраненных. Будут спрашивать - за что? За все, наверное. И странно, что люди не понимают этого. Или понимают, но по привычке верят, что Кайя защитит?
Он попытается. Наверное. Ему тоже хватило места на дне моей ямы. Кайя сжигает в камине
