— Так вот, — проговорил с нажимом, холодно глядя ей в глаза, — хочу пояснить то, что ясно всем, кроме тебя. Раз уж ее величество решила, что ты должна жить здесь и учиться, можешь быть уверена, она своего добьется. Она очень хорошо умеет это делать, и доказала это еще тридцать лет назад, обойдя всех соперниц на законное место рядом с твоим отцом.
Ее лицо перекосила презрительно- злая ухмылка, но я не обратил на эту гримасу ровно никакого внимания.
— Тебе, наверное, кажется, что все воспитатели — ее доверенные люди и прибыли сюда по собственной воле.
— А разве нет? — с ненавистью процедила Мэлин.
— Конечно, нет. Например, меня заманили обманом, сообщили, что у королевы есть важное задание и тайком провезли через портал. А когда я вскрыл конверт, прочел, что контракт считается действительным с момента, как мы сели в возок. Но речь пока не обо мне. И даже не о тех несчастных маглорах, кто сбежал отсюда, теряя много больше, чем оставленное имущество. Речь идет об остальных воспитателях, коменданте и гувернерах. Я уверен, что большинство этих людей просто получили приказ и даже не знали, как и я, в какую сторону их везут.
— Но ты же знал про портал, еще слуге говорил в первый день!
— В тот момент я как раз получил объяснение коменданта и сопоставил все сведения. В отличие от тебя, я умею рассуждать здраво. Но даже не в этом дело. А в том, как ты относишься к людям. Никто из тех, кого приставила к вам королева, не сделал тебе ничего плохого. Наоборот. Старательно охраняют, кормят, убирают, стирают, учат и лечат. И еще терпят твои выходки, а ты всячески добавляешь им беспокойства и заботы. Вот вчера несколько стражников поднимали по промерзшей стене тяжелую решетку, стоя на обледенелой лестнице, на ветру и морозе долбили дыры в камне, закрывали окно, чтобы одна безрассудная девчонка не решила снова играть в отважную мстительницу. Но не подумала своей пустой головой, что мстит вовсе не тем. Не мы тебя сюда сажали, не мы все это затеяли. Все мы, если рассудить справедливо, тоже жертвы. Да, не смотри так язвительно. Несмотря ни на что, мне тут не нравится, а воспитывать тебя нет никакого желания. Но, отказавшись от контракта, я должен буду оставить здесь свою зачарованную от дождя и жары мантию и выплатить огромную неустойку, на которую должен работать несколько лет, ведь кроме долга я еще и кушать что- то должен, и за жилье платить. Но самое главное, расторгнутый контракт сразу перечеркивает мой стаж отработки на людей! И хотя я прожил тут лишь чуть больше полутора лет, начинать отработку с нуля не имею никакого желания. А вот все они начали — те четверо маглоров, чьи мантии немым укором висят в моем шкафу. Потому что пожалели тебя, или не захотели с тобой объясняться — не знаю. И знать не хочу. Я все решил для себя, и объявляю тебе это решение: отныне я буду спать вон в том будуаре. На двери между этими комнатами не будет никакого запора, и на двери ванной комнаты тоже. Их сегодня снимут с дверей всех комнат, куда ты можешь войти. Слишком много магии тратится на развеивание. И никаких возражений или пояснений я с этой минуты не намерен выслушивать. Ты первая объявила мне войну, и я принимаю вызов. Кстати, ходить без меня гулять, или куда- либо еще, тебе тоже запрещается. Также меня не беспокоит, будешь ли ты строить из себя влюбленную овечку или нет. Могу сразу сообщить, ты все равно не в моем вкусе.
Я полюбовался на ее застывшее в ярости лицо и безразлично добавил:
— И еще мне неинтересно, чего ты хочешь, и что тебе нравится, а что — нет. И обмануть меня тебе тоже не удастся, можешь быть уверена. А сейчас, если хочешь есть, я разбужу камеристку и она поможет тебе одеться.
О том, что комендант уже в курсе моего повышения, я догадался, едва попросил его снять везде запоры и не ставить в ванную комнату воспитанницы крепких дверей.
— Что- нибудь легкое, вроде дверцы шкафа, чтоб любой мог пинком выбить, — пояснял я воину при ней, и Догар кивал с самым вежливым видом.
Мэлин слушала так же молча и хмуро, как и собиралась на поздний завтрак. Что там у нее на душе, я не знал, да и не желал знать. Заклинание подчинения, сплетенное еще ночью и повешенное мною на нее, можно было активировать в любой момент, достаточно сказать вслух или про себя кодовое слово. Само собой, я и в мыслях не имел злоупотреблять своей властью или злорадствовать, ни в коей мере. Но и выпускать ситуацию из рук тоже больше был не склонен.
В этот день на занятия я ее не пустил, посадил в комнате отдыха и сказал, что она может делать все, что хочет. Только не выходить в коридор. И занялся своими делами — отчетом, планами и просто проверкой резерва и подсчетом, нужно ли использовать накопитель, чтобы пополнить израсходованное, или можно подождать, пока он восстановится естественным путем.
В этом вопросе была одна тонкость: дома, на плато магов, резерв у нас растет, не очень ощутимо, но неизменно. А здесь, в крайне бедных магией землях, может сокращаться, если подолгу держать его заполненным менее чем на две трети. Вот и сливают те, у кого нет необходимости в постоянных затратах, по каплям в накопители, на самый крайний случай.
— Мэлин, построй мне башню! — Вакринт, за которым сейчас присматривала Нувилия, подобрался к девчонке с коробкой кубиков и вдруг оглянулся на меня. — Можно, дядя маг?
— Конечно, — на миг оторвался я от своих записей, — она же тебе сестра. Сестры всегда помогают.
Как- то странно она скривилась, но не сказала ни слова. Впрочем, это касалось только меня. С малышом Мэлин обращалась очень умело — и разговаривала, и нос вытерла вовремя, и башню построила, и даже покатала его на деревянной игрушечной тележке, похожей на тележку зеленщика.
И вообще вдруг начала вести себя так, словно она вполне обычная девчонка, и словно это не она вчера ходила по карнизу, а ночью пила яд.
Я только усмехался про себя и заготавливал заклинания, зелья и способы действия на все случаи жизни, совершенно не веря, что ее хватит надолго. Следил за нею за обедом, очень корректно попросив Нувилию не делать моей воспитаннице скидок, гулял рядом по двору. Убедившись, что Мэлин вполне восстановила здоровье, привел на тренировку, объявив мальчишкам, что бегать и прыгать она будет в два раза меньше. Тренировка едва не закончилась потасовкой, кое- кто рыжий и очень хитрый попытался всех задержать, сделав заранее приседания, и мне пришлось ввести новые правила. А заодно пообещать с загадочным видом, что завтра утром у всех будет возможность обойти остальных и заработать приз.
После ужина, едва гувернеры забрали бастардов, воспитатели выжидающе уставились на меня, ожидая пояснений. И как бы мне ни хотелось просто сухо объявить, что все у меня отлично и они могут заниматься своими делами, пришлось сделать над собой усилие и пояснить, что я откровенно поговорил с Мэлин о ее поведении. Все- таки в этом деле они встали на мою сторону, хотя я маглор, а она чистокровный человек и дочь их любимого короля. Незаконная и невоспитанная, не имеющая совершенно никаких прав, но крови от этого в ней было ничуть не меньше, чем в законных братьях.
— И вы надеетесь, — деликатно осведомился Шангор, — что она образумится?
— Я намерен не спускать с нее глаз ни днем, ни ночью, — твердо объявил я, — и потому буду спать в ее будуаре, там уже ставят кушетку и ширму. Поэтому разрешите покинуть вас. Спокойной ночи.
Они проводили меня потрясенными взглядами. Да я и сам себе поразился бы еще два дня назад, если увидел в этот момент. Но тогда я еще не знал, на что способен, если поставить меня в безвыходное положение.
Первым человеком, которого я встретил, войдя в покои Мэлин, была ее гувернантка, застилавшая потеснившую остальную мебель кушетку. Выражение ее лица было кисловатое, но я твердо решил не обращать внимания ни на чьи вздохи, взгляды и мнения. И полученное утром разрешение действовать по собственному усмотрению ощутимо подогревало эту решимость. Вот и прошагал к своей кушетке решительно, как стражник к амбразуре, раздвинул затянутую гобеленами внушительную ширму, приставил к изголовью стул, на который намеревался сложить верхнюю одежду.
— Господин маглор… — дрожащий голос, раздавшийся из- за ширмы, мог принадлежать только моей воспитаннице, и я, подавив раздражение, шагнул на нейтральную территорию.
— В чем дело?
— Я хотела поговорить.
— Но у вас по расписанию сон.
