ее кошель с зельями проверял Ренгиус, и ничего запретного там нет, одновременно зелья и заклятья на одаренных людях лучше не использовать.
Мой обострившийся слух расслышал как с той стороны калитки прошуршали легкие шаги, и стихли на долгие секунды. Хитрюга, усмехнулся я про себя, сразу не отзывается, пока не проверит, кто пришел. И чтоб не давать ведьме преимуществ, чуть сдвинул невидимую шапочку.
— Кому еще там по праздникам неймется? — голос вроде спокойный и даже недовольный, но что это творится с ее эмоциями?
Женщины, чувствующие подобное, должны, на мой неискушенный взгляд, одновременно плакать и смеяться, падать в обморок и вытворять нечто немыслимое. Да и Мэлин, хотя хлебнула, судя по всему, успокаивающую настойку, испытывает не меньшее волнение. Вот как, призадумался я, возвращая шапочку на место, вы оказывается, хорошие актеры, госпожи ведьмы, и тогда нужно не верить ни одному вашему слову. Да и на ночлег не стоит тут останавливаться, хорошо, что я приказал Агану снять две комнаты.
— Мы за советом, мыши одолели, камнегрызки, — не оглядываясь на меня, пролепетала бастарда явно тайную фразу, и калитка тут же распахнулась.
Ведьма, возникшая в ней, как в раме, действительно была молода, но далеко не девчонка. И смотрела на меня так проницательно, словно я и есть эта самая мышь. Даже захотелось пошутить и строго сообщить, что она ошиблась, я — дракон. Хотя и песчаный.
— Ну, тогда проходите в дом, травок дам, ловушки делать научу… — она хмурится и говорит что- то отвлеченное, а сама исподтишка рассматривает Мэлин, и пытается спрятать взволнованный блеск глаз.
Я спокойно прошел в калитку, не оборачиваясь на оставленную коляску, на ней сейчас столько защит, что не сунется ни один жулик.
Небольшой одноэтажный домик встретил нас ароматом трав и настоев, бульканьем котелков на очаге и огромным черным котом, непременным ведьминским атрибутом. Иначе кто же из селян поверит, что она ведьма, а не самозванка?!
Все, до чего дотянулись в доме мои поисковички, я обследовал с самого порога. Запер пару простых ловушек, проверил содержимое кувшинов, стоящих на полке, едко посмеялся про себя над точным соответствием цвета намалеванных на них букетиков и содержимым, выяснил, что в котелках вывариваются салфетки и соль, а в чучеле жабы сделан тайник.
И только после этого сел на один из стульев, выбрав его по своему усмотрению.
— Ну, так что же вам дать от мышей… — ведьма сделала вид, что задумалась, и я вздохнул с откровенной досадой.
— Мэлин, объясни уважаемой госпоже Орисье, что мы просто пришли ее проведать… как подругу твоей бабушки, и сейчас поедем в гостиницу, — сухо приказал я воспитаннице, и уставился на ведьм с ехидным интересом.
Ну и как вы будете выкручиваться, интриганки болотные?
— Да, что вы говорите! — С почти натуральным изумлением воскликнула ведьма, и всплеснула руками, — Мэлин! То- то я думаю, глаза знакомые! Ну, тогда иди сюда, девочка, я тебя хоть обниму!
И она стиснула бастарду с подлинным жаром. Да и та в ответ вцепилась в нее не менее истово. Все, похоже я разгадал одну тайну… моя воспитанница провела меня, как обычного человека. И к тому же изобрела метод, как улизнуть от брака с дроу.
Или это не она изобрела?
— Мне уже начинать плакать от умиления или смеяться над собственной доверчивостью? — С сарказмом произнес я, и мысленно сдвинул шапочку.
Интересно же узнать, что они еще приготовили.
— Ир, не нужно так, — укоризненно сказала бастарда, и я изумленно поднял бровь, а с каких это пор я позволял ей называть себя так?
Или у нас сейчас особо опасная ситуация? Тогда я на всякий случай замотаю обеих ведьм в ментальную липучку.
— А можно мне узнать, откуда вы меня знаете, господин Ир? — Чуть прищурилась Орисья, и огромный кот вдруг проснулся, сел на лавке, протянул лапы и, выпуская довольно крупные острые коготки, поскреб стену.
— Господин Тадор, — с нажимом произнес я, небрежно положил на край стола руку и выпустил свои блеснувшие сталью когти, — а ты быстро снимай кокон, паршивец. Хочу посмотреть, стоит ли пачкать об тебя руки.
— Но… — возмутилась ведьма и попыталась незаметно бросить в котелок дурман.
Хитро. Но бесполезно и даже смешно. Я огорченно погасил в очаге огонь и попутно заморозил в котелках воду.
— Мэлин! Долго ты будешь стоять столбом?! Объясни все своей родственнице, чтоб не суетилась понапрасну.
— Иридос… — в душе бастарды вдруг словно струна оборвалась и ударила меня отзвуком острой боли. А девчонка резко опустилась на колени и прижала руки к груди, — отпусти меня, пожалуйста. Я тебя умоляю… ведь никто не знает, что мы смогли уйти от оборотня?! Аган с Мартом не выдадут… а Ганика можно спрятать подальше. Ну не могу я выходить замуж за этого дроу, и жить в их стране не хочу… там ни люди, ни ведьмы не живут, только изгои. Я ведь давно знала… куда она решила меня отправить, потому и вела себя как дурочка и злыдня- сумасбродка. Мы уйдем… прямо сейчас, и тебе не придется отвечать… скажешь что потерял меня еще в горах.
Мне еще никогда в жизни не было так паршиво, как сейчас. Даже в тот момент, когда я обнаружил, что меня, как мальчишку провела королева. Даже когда я проснулся уже не совсем человеком, и тогда я не чувствовал такого отвращения к этим землям, к проклятой практике, обстоятельствам и даже к самому себе.
И я с большим удовольствием сбежал бы, и бросил ко всем проклятым пентаграммам эту страну, королевский контракт и разом все их планы и интриги. Но точно знал, что это невозможно. Никто не позволит мне так поступить потому, что если не захочет проходить практику и исполнять контракт один, тут же найдется второй, третий и сотый. И все мы это прекрасно понимаем и даем клятву, уходя с родины, во что бы то ни стало выдержать испытание. Даже если нужно будет переступить через самого себя. Но этого я не имел права ей сказать, а молчать тоже было глупо… и жестоко.
Ведь пока я молчу, в ее душе и в душе этой ведьмы, которую выдала элементарная проверка на кровное родство, начинает расцветать надежда на мое согласие. И мне нужно спешно изобрести веские доводы, которые смогут убедить не только их, но и меня самого. Хотя бы отчасти.
— Мэлин… встань немедленно. Разве ты до сих пор не поняла, что если я могу что- то сделать, то меня не нужно просить? — спросил я самым разочарованным голосом, проклиная королеву за неразборчивость в средствах.
Бастарда повернулась, села и поджала колени, обняв их руками.
— Я знаю. Но думала, ты не понимаешь, что это все равно, что продажа в рабство… хуже чем ссылка. У ссылки хоть есть срок… а это навсегда.
— Ты неправа, говоря про рабство, быть женой знатного человека не такая уж плохая доля, — мрачно буркнул я, не веря самому себе, — но это не имеет сейчас значения. Я могу что угодно сказать коменданту, капитану яхты, тайной страже. Но если королева пожелает выяснить правду, у нее найдутся методы, чтобы заставить меня говорить.
Ведьма вдруг бросила что- то в висевший под потолком пучок сухой травы, и он пыхнул невидимым пламенем, осыпался сухой золой, оставив ядовитый зеленый дым.
Оборотненыш тенью метнулся под лавку, Мэлин кинулась за ним, и взвизгнула, ошпаренная ловушкой. А через секунду завопил кот, и выскочил на середину комнаты, теряя кокон и превращаясь в зеленоглазого мальчишку лет восьми, смутно похожего на ведьму.
Я сердито царапнул стол отросшими клинками когтей, и зеленый дым развеялся цветочным ароматом. Несложное долгосрочное заклинание, нам такие учитель еще лет шесть назад перестал давать на тренировках.
— Ну и сколько еще у тебя ловушек? — Подтаскивая ведьму воздушной петлей, осведомился у хозяйки, — Мэлин, если ты не объяснишь ей, что со мной не справиться даже толпе ведьм, будешь бегать
