глоточками, жмурится и вздыхает. – Редкий вкус. Благодарю за рекомендацию.
Он уверен, что Хаот одержит победу.
Хаот велик. Не сам по себе, но мирами, которые он держит на привязи, выкачивая из них силы. И другими, связанными не столь явно, но готовыми предоставить поддержку.
– Так что с моим телом? – Урфин подал посреднику запечатанную бутылку. – Портвейн. Крепкий. И вкус специфический. Рекомендуется употреблять с мясом слабой степени прожарки. Лучше всего с медвежатиной.
Подарок приняли.
– Ваш дар сделал его куда более выносливым, нежели тело обычного человека. На вас все заживало быстро…
– Это я тоже потеряю, если вдруг…
– Именно. Не исключаю даже, что само ваше тело, привыкшее к собственной неуязвимости, не сумеет полностью оправиться от болевого шока. О нет, вы выживете, безусловно, но в каком состоянии… в истории Хаота были маги, которые подвергались подобному наказанию.
Посредник обнял бутылку, нимало не заботясь, что пыль испачкает его роскошный наряд.
– Для Первого и Второго Круга это – смерть. Они слишком изменены, чтобы прожить без дара. А для внешнего… слепота. Глухота. Паралич. Потеря разума…
– Пугаете?
– Просто пытаюсь донести до вас степень риска.
– У вас получилось.
С Урфином такого не произойдет. Он везучий… всегда был везучим.
– А еще напомнить, что использование информации, предоставленной вашим нанимателем во вред ему, передача ее третьим лицам либо иной способ мошенничества также является нарушением договора.
Он знает, этот человек с невыразительным лицом.
Но он – ладно, а вот знает ли Хаот… если да, то вся затея провалится. И Урфин играет заведомо краплеными картами.
– У меня нет привычки вмешиваться. – Посредник разглядывал бутылку на просвет. – Я лишь слежу за исполнением условий договора. И если вы действительно отдаете себе отчет о последствиях…
Урфин кивнул.
– …то я считаю свои обязанности всецело исполненными и снимаю с себя ответственность за все, что произойдет дальше. – Посредник стащил башмак и, перевернув, потряс над столом. Из башмака выпала полоска металла с дыркой в центре. – Надеюсь, вы также исполните свой долг.
В этом Урфин не сомневался.
Пластина была ледяной. И очень тонкой, пожалуй, тоньше листа бумаги, и совершенно гладкой.
– Достаточно поместить ее в непосредственной близости, не дальше двух шагов, от модуля управления. Изменение цвета будет свидетельствовать о том, что контакт установлен.
Система будет отключена.
Внешний периметр защиты снят. И Хаот получит свой шанс.
– От всего сердца желаю вам удачи, – сказал посредник, прощаясь. Он вышел, оставив Урфина наедине с пластиной и сомнениями…
Пластину он носил при себе, повесив на шею, благо дырка в ней имелась. А сомнения то приходили, то уходили. Наверное, это нормально – сомневаться в том, что ты делаешь, особенно при таких ставках. Он выполнит договор и…
…и все равно нарушит. Уже нарушил, рассказав Кайя.
Информация третьим лицам.
Использование во вред нанимателю.
И что там еще? Наказания не избежать.
Тварь в голове встанет между ним и даром, оставив Урфина… каким? Слепым? Глухим? Постаревшим от перегрузки? Безумным или беспомощным настолько, что его придется с ложечки кормить? Лучше уже смерть…
А Тисса?
Она вдруг поймет, что никогда не испытывала к нему ничего, кроме отвращения? И эти пара лет, проведенных большей частью в разлуке, лишь иллюзия? Связь, созданная магией?
Впервые ему было страшно возвращаться домой.
– Спи. – Урфин поправил плед, который Йен то и дело сбрасывал.
Карета шла мягко, даже скрип рессор скорее убаюкивал, чем раздражал. И дети, утомленные дорогой, спали. Не похожи друг на друга, один черный как уголь и колючий. Второй – рыжий.
Забавные.
И даже леди Нэндэг задремала, отложив вышивку. Строгая женщина. Не злая, скорее твердо уверенная, что точно знает, как жить… как она к Тиссе отнесется? Если с тем же скрытым презрением, с которым смотрит на него, то леди Нэндэг не будет места в Ласточкином гнезде.
Она сама подошла к Урфину вечером.
Остановились на берегу реки, пусть бы сейчас Урфин и желал двигаться без остановок, но и дети, и лошади нуждались в отдыхе.
– Не будет ли с моей стороны неучтиво просить вас уделить мне несколько минут вашего времени? – Леди Нэндэг было чуть за сорок.
Младшая сестра Гайяра, браку которой не суждено было состояться, Урфин не знал, по какой причине, но недовольство судьбой и в то же время смирение перед обстоятельствами оставили отпечаток на лице этой леди. Морщины. Седина. И привычка поджимать губы: слишком уж несовершенен этот мир. А леди Нэндэг бессильна его исправить даже в таких мелочах, как ныне.
Йен опять стащил ботинки. И Брайан, устав вести себя «соответствующим образом», последовал примеру. Да и верно, босиком грязь месить сподручней.
– Всецело в вашем распоряжении.
И после дня пути, проведенного в душной карете – в отличие от Урфина и детей она отказывалась от верховых прогулок, – леди выглядела почти безупречно.
– Я весьма озабочена тем, что вы одобряете подобные шалости.
Йен строил башню из мокрого песка, а Брайан занялся рытьем рва, используя вместо лопаты раковину.
– По-моему, они просто играют. Дети ведь.
– Эти… забавы плохо согласуются с тем положением, которое Брайан… и их светлость имеют честь занимать. И чем раньше они осознают ответственность, возложенную на них, тем проще будет всем.
Брайан кинул в их светлость комок грязи, но Йен не разозлился, выгреб грязь из волос и прилепил к башне.
– Поверьте, еще осознают. И проклянут не раз. Дайте им хоть немного побыть детьми.
Не поняла. Ей не нравится, что ее подопечный, которого она любит вполне искренне, перестал соответствовать идеалу.
…нет, с Тиссой не уживется.
Второй комок грязи Йен просто стряхивает, а после третьего бросается и молча валит Брайана на траву. Воюют они недолго, без прежней уже злости.
– Вы… вы оставите вот это без последствий? – Леди Нэндэг изо всех сил пыталась скрыть возмущение. – Впрочем, что ожидать от человека вашего происхождения.
– Ничего хорошего, – согласился Урфин.
– Но знайте, – она гордо вздернула подбородок, – я не собираюсь молчать, если увижу, что вы и ваша… жена поощряете развитие в Брайане дурных наклонностей.
Ну вот, началось. Хотя лучше все прояснить здесь, чем в Ласточкином гнезде.
– Не следует задевать мою жену. Я очень сильно к ней привязан.
– О да. – Похоже вид его сиятельства, с удовольствием выковыривающего из грязи раковины – размолвка была забыта во имя поиска прибрежных сокровищ, – очень сильно расстроил леди, иначе она бы смолчала. – Настолько привязаны, что закрыли глаза на ее связь с де Монфором. И нагло презрели закон,
