Пить она хотела безумно.
И Привратник достал из-под камня не молот, но серебряную флягу.
— Что ж ты так? Родители, небось, изволновались… ничего, я позову, и за тобой придут.
И теплая, с кисловатым вкусом вода, показалась в тот миг вкусной до невозможности. Тора пила и пила, а Привратник не говорил, что ей уже хватит.
И вовсе он был не страшным…
Потом за ней действительно пришли, и хорошо, потому как сил у Торы не осталось совершенно. Мама, увидев ее, заплакала, а папа стал говорить, что все хорошо, потому как хорошо закончилось.
— Не знал, что ты умеешь оборачиваться, — сказал райгрэ.
— Это было только один раз и… больше не повторялось.
Тора пробовала, дома, и потом на Побережье, но живого железа в ней было слишком мало, а жилы — далеко.
— Ты кому-нибудь рассказывала о том, что видела? — райгрэ водил пальцем по запястью, и сердце, колотившееся быстро-быстро, успокаивалось.
— Да. Папе.
— И что твой отец?
— Он сказал, что мне, наверное, привиделось. Что это морок был. В Каменном логе случаются мороки. А у меня воображение живое.
Когда же Тора стала возражать, то накричал на нее. Велел забыть о всяких глупостях… сказал, что если Тора станет рассказывать, то ее отправят в сумасшедший дом.
— А потом мы уехали на Побережье… сестра очень сильно болела. Ей нужен был морской воздух.
Райгрэ кивнул, но видно было, что думает он о чем-то своем, ни с Торой, ни с ее сестрой — как она теперь? — не связанном.
— Только сначала мне лилии прислали…
Огромную корзину белых-белых лилий, в которых пряталась карточка с золотыми виньетками. Тот же белый картон, те же буквы, выведенные неровным нервным почерком.
«Ты не слабая. Обещаю, что мы еще встретимся»
— И вчера вот тоже… с запиской. И я вспомнила. Я действительно не знаю других высших, — шепотом добавила Тора. — И если тот из театра… у него ведь тоже белые волосы.
Только рисунок родинок другой.
— Не бойся, найденыш, — райгрэ поцеловал запястье. — Уж от щенка-то я тебя как-нибудь защитить сумею.
— Он сильный.
И давным-давно перестал быть щенком.
— Сила, найденыш, — далеко не самое главное, — это сказано настолько спокойным тоном, что Торе хочется верить. — Но отныне никаких цветов и подарков. Я распоряжусь.
Белые лилии Виттар отнес к помойке собственноручно, о чем искренне жалел, поскольку успел пропитаться тягучим цветочным ароматом.
Убийство в Каменном логе… Сколько лет прошло? Пять или шесть, а то и больше. Жертва? Не известна. Свидетель? Ненадежен. Перепуганной девчонке и вправду могло привидеться.
Вот только, будь дело в иллюзиях, разве стал бы ее отец затыкать дочери рот и так спешно вывозить семью? А Лунное железо — искать встречи?
Сам Атрум староват, и в Каменном логе он побывал задолго до Виттара.
Тогда кто?
Выяснить будет несложно: достаточно поднять записи за тот год. И при личной встрече хорошенько присмотреться к наглому щенку. Вот только сейчас Виттара должно интересовать совсем другое дело, более свежее, но по предчувствию, никак не менее мерзкое.
Леди Аветта явилась в назначенный срок.
Сухонькая женщина с потерянным взглядом в чересчур большом для нее платье. Оно было неновым и перешивалось наспех, но вряд ли нынешней ночью, и значит, беда пришла в семью давно. Леди Аветта молчала, разглядывая Виттара, и не было в ней ни страха, ни почтения — горе лишило ее способности мыслить здраво. А быть может она и сама рада была бы вызвать его гнев и умереть.
Впрочем, у Виттара были другие планы.
— Присаживайтесь.
Она послушно опустилась на самый краешек дивана. Светло-желтая ткань обивки резко контрастировала с чернотой ее наряда.
— Чем могу служить благородному райгрэ? — шепотом произнесла леди.
— Рассказом о вашем сыне.
Леди Аветта вздрогнула.
— Меня уполномочили расследовать его смерть…
— И вновь представить дело несчастным случаем? Или на этот раз вы назначите кого-нибудь виновным? — она вздернула острый подбородок, демонстрируя, что молчать не намерена.
— Или действительно найти виновных.
А ему не верят.
— Хотите сказать, что действительно посадите кого-то из… этих?
Человек. Только человек способен настолько потерять край, чтобы поставить под сомнения слова райгрэ.
— То есть, вы можете назвать имена? — ее свидетельства недостаточно, но Виттар хотя бы поймет, где искать доказательства.
И леди Аветта, которая никогда не была леди, но обыкновенной женщиной обыкновенной же судьбы, одной из сотни тысяч таких же женщин, обитавших в городе, поникла.
— Я… не знаю их по именам. Айло не рассказывал. Он вообще ничего мне не рассказывал, но… — женщина вдруг растерянно оглянулась, словно бы опасалась, что в гостиной есть еще кто-то, кроме нее и Виттара. — Я умоляла его бросить все… уехать… но он же упрямый, в отца. Сбежал бы… мы на ярмарке встретились с его отцом. Он привез вересковый мед на продажу, а я… я кружева плела.
Она посмотрела на собственные руки, закрытые чехлами перчаток. Не единожды чиненные, те не в состоянии были скрыть, что пальцы разбухли и сделались недостаточно ловки для тонкой работы кружевницы. Ее болезнь и смерть мужа — иначе Виттар беседовал бы с ним, подкосили благополучие семьи.
— Мы хорошо жили… это после войны тяжело стало. И Айло хотел бросить учебу. А он ведь талантливый… был.
Виттар мысленно согласился с утверждением: наброски ему понравились.
— Он по вечерам на бакалейщика работал… и еще по утрам в булочной, посыльным. А потом — на занятия. Только все равно мало. С нас денег за жилье требовали, месяц от месяца больше… он же альв, и значит, враг. Но какой из Айло альв? Силой лоза обошла, ни капельки не досталось… талант только. Айло мой рисовал чудесно. А Романа пела… соловушка.
— Романа — это…
— Кузина его… сестрицы моей покойной дочка. Сестрица давно уже… отошла, а Ромочка с нами осталась. Муж мой так и сказал — ничего, как-нибудь да вырастим. И растили.
Леди Аветта замолчала и молчание длилось минуты две.
— Хотите знать, как все было? А я расскажу! — она вдруг сорвалась на крик и кулачки сжала, словно собиралась напасть на Виттара. — Я расскажу!
— Будьте столь любезны.
Все же разговоры со свидетелями требуют изрядной выдержки.
— Она пела, наша девочка… хорошо пела, но разве пением прокормишься? А работу найти попробуй. О нет, ее не хотели брать… разве что подавальщицей. Неделю отработала, а ей ни монетки медной не заплатили… Она и пошла в натурщицы. Там ведь Айло, что плохого случится, если Айло рядом? Они с рожденья неразлучны были… ближе, чем родные. И в могилу вместе почитай, сошли.
Она не плакала. Не то слезы закончились, не то горе выжгло саму способность их ронять, но леди
