– Это ты к чему? Очередная фантазия?
Нет, он издевается! – возмутился курсант. Вроде обычные вопросы, понятные, а вроде ни черта не обычные и ни черта не понятные! И как отвечать, стоит ли отвечать – не знаешь. И так и этак – ты же и дурак!
– Давай ты, как раньше будешь меня подставлять, дружков подговаривать, крайним везде делать, а эту роль оставишь. Достал ты меня с ней больше, чем когда либо! Кто то надоумил, как получше над человеком поизмываться?…
– А ты человек? Вы вообще люди? Мне показалось, вы об этом в принципе не вспоминаете, наверное, потому что не знаете.
Нет, ну как с ним разговаривать?! – возмутился Тео, кулаком по постели грохнул: Я про одно, он про другое. Только про что – пойди, пойми.
В дверь робко просунулся тот парень, что недавно был мишенью четверых.
– Я это… – залепетал, неуверенно поглядывая на Стасю. – Короче… оплатить и попросить, ну у… если что, ты б не против меня, а? – и протянул стопку белых карточек. Рука подрагивала. – Больше нет… но если подождешь, я постараюсь найти, – склонил голову, приняв молчание за недовольство.
– Ложишься под сильного? – спросил Тео с долей зависти. Ему это не снилось – финчи и статус не позволяли.
– Да иди ты! Стас, ну, что скажешь? Если что я на тебя сошлюсь, да?
Стася не знала, что сказать и сил то объяснять и говорить не было, смысла не видела. Они как будто на разных языках разговаривали, хоть и на одном.
Дикость, право, платить за помощь, за естественное желание человека встать против своры оголтелых палачей и защитить жертву.
– Тебя как зовут?
– Э э…Рельс.
Парень и, правда, был худым и длинным. Женщина улыбнулась:
– Рельс – предмет, а я спрашиваю имя человека.
– Ну, Янош, – опустил руку с картами. Что Стасу надо?! Что привязался?! Не согласен, мало? Так сказал бы!
– Красивое имя.
Курсант недоуменно покосился на Тео: он к чему все, ты не знаешь? Тот в упор на Стасю смотрел, тоже, что товарищ понять пытался. И судя по виду, мыслительный процесс не по детски буксовал.
Женщина не стала мучить ребят, сказала с ее точки зрения самое лояльное и удобоваримое для них:
– Иди, Янош, отдыхай. Я помог тебе просто так.
– Просто… как? – скривило обоих.
Русанова запечалилась, сообразив, что предложения без слов: плата, цена, фрэш, счет, долг, ими не воспринимаются, потому что суть без этих определений теряется, а с ней и смысл.
Ладно.
Попытка номер два:
– Ты мне ничего не должен.
– Совсем?! – судя по восклицанию, парень дошел до пика удивления, был поражен и ни капли не верил. Похоже в его «практике» подобного не случалось.
– Нет! Должен: для начала вспомнить, что ты человек, затем вспомнить, сколько заплатила твоя мать, родив тебя!….
– Сто чеков.
Стася открыла рот и закрыла:
– В смысле?
– Как обычно, – пожал плечами. – Я же третий в семье.
– Ясно, – склонила голову женщина, потерла лицо, почувствовав себя безмерно уставшей. – Иди, а? Ничего ты мне не должен. Я помог тебе как человек – человеку, не за что то, а потому что не мог иначе. Нельзя смотреть, когда одного бьют четверо, неправильно мимо проходить и не помочь. Нельзя так, понимаешь? – уставилась на него в надежде: ну, дошло, сообразил? Тот не понял, силился и не мог.
– Убить могли, – выдал.
– Да лучше умереть человеком, чем жить скотом!! – не сдержала возмущение. Парень отпрянул, Тео в стену уперся спиной и оба на Русанову, как на свихнувшуюся революционерку посмотрели, словно она не прописную истину им сказала, а манифест с призывом устроить государственный переворот зачитала.
Ой, как все запущенно!
Женщина встала и бесцеремонно вытолкала Яноша из комнаты:
– Забудь. Просто больше не попадай истории, а попался, не лежи, а дерись. И не давай никому себя унижать. Никому, понял?! А теперь спать!
Дверь захлопнула и бухнулась на постель: прекрасно поговорили! Примерно как жираф с ежиком.
Глаза закрыла, желая заснуть, но не получилось – взгляд Тео чувствовала. Буравил тот ей спину и затылок, видимо месторождение каверз, подвохов и афер искал.
– Выключи свет, – попросила, уверенная, сейчас ботинок опять ударит в панель. Но парень тихо встал, выключил и так же тихо лег. – Спасибо.
– Хм.
И тишина.
Тео пялился в темноту, не мог заснуть – тревожил его Стас. Что задумал гаденыш, что в душу лезет? Пытается уверить, что изменился? Нашел дурака! Да у него этих «масок» миллион и на все случаи жизни, как входов и входов в любые «двери», из любых ситуаций. Но надо же придумать себе новый образ! Агнц, нашелся!
Нет, неспроста он такой. Вынюхивает, в доверие втирается – зацепки ищет, чтобы Тео выкинули из академии, а то и вовсе депортировали в рудники на Нару, как политически ненадежный элемент. Не дождется.
Что спокойно не живется, ведь все есть?! Нет, надо покуражиться, кого нибудь до точки довести! Ну, сам напросился. Сам выбора асуру не оставляет.
Придушить его, что ли? Тогда точно трибунал. Суд «независимый и справедливый» и камера кремации. Привет!
Но можно дождаться, когда сур заснет и ударить по точкам у шейных позвонков.
А еще можно запустить дестабилизатор в ухо. Стоит он правда столько, что Тео до конца семестра расплачиваться за него будет.
Тогда пропитать постельное белье фазатроником – остановка сердца гарантирована.
Нет, на тормозах смерть сынка председателя совета Социальной Безопасности, не спустят. Будет расследование, просмотрят данные, возьмут пробы и Тео конец.
Для начала надо достать стоп визуал, чтобы заклинить камеры слежения и пустить изображение, например сегодняшней ночи. Тихий, мирный сон и ничего подозрительного. Точно. Придется раскошелиться, подтянуть пояс, но нужное достать. Завтра же. А то замешкай и поздно. Вон что вытворяет проклятый сур. Не знаешь, что от него через минуту ждать, не то что, через сутки. И смотрит подозрительно, говорит, ведет себя. Нет, точно ждать нельзя, речь уже об одном из них: либо Стас, либо Тео.
Глава 6
Они вышли из ангара стрельб вместе с Пеши. Чижов сдал оружие, получив поощрительное:
– Молодец. Можешь ведь, – от Ивана.
Повернулся к товарищу, пока капитан отслеживал подходящего к финишу Бориса и отстающего Яна:
– Иштван, почему ты заподозрил Стасю?
