круглосуточно на строительстве крепости люди мылись. Яшка и Андрей стащили с подвод корзины, затем оболочку шаров. Положили все это на землю. И после того, как произведя приготовления, и оставив летчиков, князь Ельчанинов, Золотарев и Яшка вернулись в городок. Проводя из взглядом, Ремизов посмотрел на Егорку и спросил:
— Как думаешь? Получится? Бывший денщик только пожал плечами.
— Понимаю, — молвил капитан-командор.
Следующий день, двенадцатого июня, был примечателен тем, что произошла официальная закладка крепости. Строящаяся цитадель будет в форме квадрата, с вытянутыми полуромбовидными бастионами по углам. Рядом с крепостью, на западе, протекала Малая Двинка, по своим навигационным условиям являлась основным судоходным путем для крупных парусных судов, на востоке проток Муткурьи. С севера подход к крепости был прикрыт непроходимым болотистым берегом. Вот только южная сторона, оставалась единственным направлением, со стороны которого неприятель мог подойти к крепости по суше. Со стороны каменоломни Орленцы в сторону форта ехали телеги, груженные белым известковыми и бутовым камнем. Для внешних сторон цитадели они представляли тщательно вытесанные блоки. Сейчас же в основании стен — каменный лом, залитый известковым раствором. Для прочности крестьяне из соседних деревень, да с десяток монахов добавляли железные полосы. В одном из углов, на месте будущих бастионов, уже построена караульная башенка-бартизан. Из трех предполагаемых ворот, что должны вести в крепость построены пока одни — названные «Двинскими» те, что выходили на берег реки. В южных и северных куртинах[39] только-только закладывались «Летние» и «Ревелинские"[40]. Под крепостной стеной располагалась фоссебрия, представляющая собой дорогу, огражденную земляным бруствером. Уже облицованная камнем внешняя стена бруствера служила стенкой крепостного рва.
Во дворе цитадели велись постройки двухэтажных кирпичных казематов, в которых будут располагаться оружейные склады, квартиры офицеров и дом коменданта крепости. А еще здесь будут построены казармы для солдат гарнизона, цейхгауз и хозяйственные постройки.
В связи с этим на строящуюся цитадель приехали воевода князь Алексей Петрович Прозоровский, архиепископ Афанасий, капитан-командор Ремизов, а так же князь Силантий Семенович Ельчанинов. Прибыл, конечно же, и сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев, вот только к официальной группе он присоединяться не стал, а направился к воздушным шарам, где его уже ждали летчики. Ивашка Рваное ухо и Егор очень обрадовались его приезду и тут же приступили к подготовке полетов.
Тем временем архиепископ прошелся по периметру крепости, благословляя рабочих на строительство. Побеседовал, с присланными им монахами. Пришел от их слов в восторг. Но больше всего архиепископа интересовало место, где должны возвести церковь Петра и Павла. Вот только одно не устраивало священника, по чертежу, представленному архитектором, собор напоминал собой лютеранскую кирху.
Князь Ельчанинов улыбнулся, глядя на отца Афанасия, который неожиданно подошел к Георгу Резе. Стал критиковать того, и требовать переделать проект. Архитектор стоял на своем, утверждая, что проект храма, как и самой крепости, одобрен самим государем. А против воли монарха, он обычный каменщик, не пойдет. Силантий Семенович ухмыльнулся, окинул взглядом стройку и подумал: «А ведь сия фортификация строится по голландскому образцу».
Князь был совершенно прав. Ново-двинская цитадель сильно отличалась от русских фортификационных сооружений того времени. К архиепископу подошел соловецкий архимадрид Фирса и молвил:
— Все готово отче.
Афанасий кивнул и направился туда, куда уже подошли капитан-командор, воевода Прозоровский, несколько монахов и десяток стрельцов. Туда же поспешил и Ельчанинов. Как потом оказалось, именно в этом месте и должен был располагаться храм.
Архиепископ Афанасий начал читать молитву. Стал ходить по кругу и крестить место будущего храма. В заключении сказал «Аминь» и посмотрел в сторону леса.
— А это что еще таковое? — молвил он.
Все посмотрели туда, куда смотрел священник. Над лесом в небо взвились два воздушных шара. В первом находился Егор, во втором Андрей, первый по случаю праздника был в новом, специально сшитом фиолетовом камзоле, красных штанах до колен и в темно-зеленых чулках. Сейчас. Находясь на борту «андлара», они разглядывали крепость и копошившихся внизу людей. Он даже увидел князя Ельчанинова в Преображенском мундире.
Архиепископ вновь повторил свой вопрос. Силантий Семенович даже не пытался ответить, стараясь понять, как относится священник к тому, что сейчас видит. За него на вопрос ответил капитан- командор:
— Сие есть «Андлар» или не мудрствуя лукаво — воздушный шар. С помощью него можно наблюдать за происходящим на земле.
— Занятно, — молвил Афанасий и направился на то место, где, по его мнению, были привязаны Андлары. То, что они были соединены с землей, архиепископ не сомневался, так как канат был отчетливо виден на фоне голубого неба.
Ельчанинов на всякий случай посмотрел на Прозоровского. Казалось, что тому все было безразлично, и воевода больше думал об обеде, что должен был вот-вот состояться.
Два шара на самом деле произвели на архиепископа и князя-воеводу неизгладимое впечатление. Они, задрав головы, смотрели, как те парят в воздухе. Афанасий даже из любопытства хотел потрогать трос, связывавший шар Егора с землей, но Ивашка прикрикнул, и священник убрал руку. Ельчанинов на секунду испугался, что тот вызовет негодование у архиепископа, но тот лишь улыбнулся и пробормотал:
— Оно, поди, правильно, раз шар сей, привязан к земле. Вот только боюсь, не удастся мне вот так вот подняться в небо, и стать ближе к богу. Так как стар я, и могу не пережить тех чувств, кои вызывает скорее всего в душе человечьей сие действие. Тут он повернулся к капитану-командору и спросил:
— Ты, главный в сей затее?
— Сие придумали князь Ельчанинов и сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев.
— Князя я лицезрю, а где сержант? — поинтересовался Афанасий.
— Он там, — молвил Ремизов и показал рукой на шар.
— Смел сей сержант, ох смел.
Тем временем шары стали опускаться. Когда они коснулись твердой почвы, к ним подбежали Яшка и Ивашка. (На последнего князь-воевода посмотрел, как-то заинтересованно.) Андрей с Егоркой выбрались из корзины, и подошли к военачальникам. Архиепископ окинул их и молвил:
— Хороши, ой хороши. Как тебя звать сын мой? — обратился священник к Егорке, так как из этих двоих он только этого в фиолетовом камзоле не знал.
— Егор сын Федора, — проговорил хлопец.
— Егор Федоров, — окрестил его Афанасий, — а не страшно?
— А чего бояться батюшка. Сие, как на лодии плыть.
— Ну, я смекаю, ради чего государю Петру Алексеевичу морской флот потребен, — начал вдруг рассуждать архиепископ, — дело сие важное и нужное, о выходе в море-окиян не он один мечтал. Вон и царь грозный Иван задумывался. А что нам проку от небесного флота? Так можно чего доброго и господа нашего разгневать. Вы уж уважаемый князь, — тут он повернулся к Ельчанинову, — растолковали бы мне непутевому.
— Сие новое оружие, — начал Силантий Семенович, — с них на врагов можно и бомбарды кидать, и наблюдения вести… Ведать о приближении врага заранее очень даже не худо. Тем более обзор моря не с дерева. Ведь шар поднимается на высоту, где только птицы и летают.
— Птиц летают, говоришь? — спросил священник, — Выше действительно человеку не подняться, — согласился он, потом подумал и обронил, — О приближении врага знать заранее это хорошо. Мыслишь, что в деле обороны городка, воздушные шары, таким образом, подсобят?
— Подсобят!
