11
Три громадных линкора, стоявших на рейде Фор-де-Франс, не спеша загружали всякой всячиной: бочонками с водой и продуктами, порохом, боеприпасами, парусиной, канатами, сетями, холодным оружием… Полный список занял бы полстраницы. Поднимаясь из порта, Галка обернулась. Солнце стояло над огромной бухтой, превратив воду в жидкое золото. Корабли на этом сияющем фоне выглядели тусклыми цветными пятнами. А маленькие барки и плашкоуты, возившие грузы, почему-то показались Галке фантастическими насекомыми. Они который день продолжали наполнять бездонные трюмы линкоров. То же самое сейчас происходило и с двумя «новичками» — «Сварогом» и «Перуном». Их не только переименовали, но и перекрашивали. «Сварог», уже на треть чёрно-золотой, красовался как раз напротив "Генриха Четвёртого" — флагмана де Шаверни — и с левого борта к нему пришвартовалась барка… Полюбовавшись на трофей, Галка улыбнулась: действительно, красавец. И тут же вспомнила, что ей сейчас предстоит разговор с французским адмиралом. Настроение не то, чтобы испортилось — просто прозвучал некий диссонанс, и тут же пропал.
"Если месье Бертран не начнёт снова тянуть свою волынку, есть шанс даже не подраться, — подумала она, сворачивая на широкую, мощёную диким камнем улицу. — Вообще-то, он зря так старательно вбивает клинья между нами и адмиралом. Де Шаверни и без того достаточно неприятная личность, и наводить мосты с ним за спиной д'Ожерона я бы в любом случае не стала".
Губернаторский дворец по её меркам выглядел просто богатой помещичьей усадьбой какой-нибудь «бывшей» фамилии, которые она не раз видела под Полтавой и Киевом. Но здесь была невообразимая глушь, и такой вот особнячок вполне сходил за дворец. Не Версаль, однако. Господин де Шаверни давал это понять ленивыми барскими жестами, нарочитой небрежностью в одежде, даже скучной гримасой. Галку воротило от его снисходительного, с едва заметной ноткой язвительности, тона: мол, я тут представитель высшего света, а вы кто вообще такие? Но тем не менее беседу он поддерживал "на уровне", не срываясь на оскорбления — ни на прямые, ни на завуалированные.
— Мадам, сколько потребуется времени, чтобы переоснастить и загрузить ваши линкоры? — спросил он, наконец перейдя к главному.
— Две недели плюс-минус два дня, — честно ответила Галка. Она опять, как при Моргане, села без приглашения, и не без затаённого удовольствия наблюдала борьбу противоречивых мыслей господина де Шаверни: ему очень хотелось поставить её на место, но хорошее воспитание не позволяло сгонять даму со стула, даже если эта дама — пиратка.
— Так долго? — удивился "франт".
— Покраска только началась, а это немаленькие борта. Значит, дня четыре. Мы «Гардарику» у острова Мона почти целый день перекрашивали, и это ещё так, на скорую руку. Присмотрись испанцы к нам чуть повнимательнее — мы бы костей не собрали. Заделка пробоин — ещё два-три дня. Такелаж опять же… Не знаю, что и как там доны делали в Сан-Хуане, но он в отвратительном состоянии. Боеприпасы надо ещё закупить, их погрузка тоже займёт время. Кроме того, я собираюсь поставить на линкоры шестнадцать орудий нового образца. Изобретение моего старшего канонира, прекрасно зарекомендовали себя в Сан- Хуане.
— Господин д'Ожерон кое-что рассказывал об этих пушках, но, признаться, так туманно, что я ничего не понял, — сказал де Шаверни, обмахнувшись какой-то бумажкой. Жарко. — Почему только шестнадцать? На два линкора — это по восемь на каждый корабль. Маловато.
— При всех достоинствах новых орудий — даже больше, чем достаточно, — вставил своё веское слово д'Ожерон. — Дальность прицельной стрельбы… Простите, мадам, вы гораздо лучше меня ориентируетесь в этих вопросах, — он слегка поклонился Галке.
— Пьер Бертье, мой канонир, ориентируется в этих вопросах лучше всех, но его сюда не пригласили, — невинным голоском проговорила Галка. — И, хотя я в артиллерии разбираюсь ненамного лучше месье д'Ожерона, постараюсь быть объективной… Итак, дальность прицельной стрельбы — десять- двенадцать кабельтовых в зависимости от волны. При стрельбе с крепостной стены — две мили. Скорострельность — один выстрел в полторы минуты. При определённом навыке и слаженности работы орудийной обслуги — один выстрел в минуту. Пробивают обшивку неприятельских кораблей с расстояния до пяти-шести кабельтовых. Причём, насквозь, от борта до борта. С шести до десяти кабельтовых — пробивают один борт. Тяжёлые штуки, не спорю. Но зато какое преимущество в плотности огня!
— О, — де Шаверни взглянул на неё с удивлением. — Вы, мадам, разбираетесь в пушках лучше некоторых известных мне генералов.
— Я пиратский капитан, сударь, а это такая профессия, где нужно быть в курсе всего понемногу — от пушек до навигации и устройства кораблей разного типа. И у меня было достаточно времени, чтобы научиться.
— Понимаю. В противном случае вам бы не удавалось так успешно грабить испанские суда, — де Шаверни расплатился за своё удивление такой вот подковыркой.
— Не только суда, — Галка ясно дала понять, что намёки на занятие пиратством нисколько её не задевают. Более того — что её такая жизнь вполне устраивает. — Испанцы, естественно, в претензии, но меня их уязвлённая гордость не волнует абсолютно.
— Господа, с вашего позволения я откланяюсь, — сказал д'Ожерон. — Мне ещё нужно уладить кое- какие дела, касающиеся ремонта моего фрегата.
— Всего хорошего, — сдержанно ответил де Шаверни.
После его ухода в комнате повисла напряжённая тишина. Ни адмирал, ни пиратка не горели желанием общаться, но раз уж судьба распорядилась свести их в одной эскадре, нужно было как-то поддерживать контакт.
— До меня дошли слухи, будто испанцы назначили награду за вашу поимку, мадам, — первым нарушил молчание де Шаверни. — Пятьдесят тысяч — достаточно большая сумма, чтобы вы имели причину для беспокойства.
Галка промедлила с ответом долю секунды: вспомнился ночной допрос в капитанской каюте «Амазонки». И эта мгновенная заминка многое сказала самому де Шаверни. Во всяком случае, он теперь был уверен: мадам не только в курсе, что за ней охотятся, но и далеко не беспечна.
— Причина для беспокойства у меня есть всегда, адмирал, но это не означает, что нужно прятаться от любой опасности, — сказала Галка, только подтвердив его догадку.
— Похвальное качество для офицера, — кивнул версалец. — Могу я задать вам нескромный вопрос?
— Задавайте, — уж кого, кого, а Галку, как истинную дочь двадцать первого века, нескромными вопросами удивить было трудно.
— Что натолкнуло вас на мысль связаться с пиратами?
— Случай и ужасный характер, — честно ответила женщина, не вдаваясь в подробности.
— Что же заставляет пиратов относиться к вам с уважением? Насколько мне известна репутация этих людей, любая дама для них не более, чем дешёвая вещь.
— Никогда не могла смириться с участью дешёвой вещи.
— Чтобы выжить в этом жестоком мире, одного подобного желания мало, — де Шаверни старался не упустить ни единой подробности, способной подсказать ему, как дальше вести себя с этой дамой.
— Вы забыли об ужасном характере, — усмехнулась Галка. Она не стала рассказывать адмиралу о том, что у себя на родине верховодила одной из полукриминальных молодёжных группировок района, и даже полный год вела войну с самой настоящей бандой. Зачем ему это знать? — Есть ещё много всяких мелких факторов, но на нём всё и держалось.
— Не сочтите меня невежей, мадам, — вот сейчас в голосе версальца прозвучала ирония. — Мне просто было интересно, как становятся пиратами.
— Желаете попробовать? — Галка не осталась в долгу, изобразила саркастическую улыбочку.
— Не премину воспользоваться случаем, если он подвернётся, — де Шаверни вернул ей этот сарказм с процентами. — И даже одолжу у вас немного ужасного характера, если вы не против.
— Всегда рада помочь, — Галка поняла — если она сейчас же не уйдёт, будет драка. И прощай
