Новости в век флибустьеров распространялись далеко не так быстро, как хотелось бы. Чтобы губернатору Тортуги и Сен-Доменга списаться, скажем, с Мартиникой, и получить ответ, требовалось от двух недель до месяца — в зависимости от погоды, направления ветра и настроения испанцев. Или пиратов. Или и тех, и других одновременно. А что уж говорить о почте в метрополию? Пока получишь ответ из Версаля, могут пройти месяцы. Это вам не электронная почта. Раз — и письмо уже на другом конце света. Нам, привыкшим в век информации получать новости из интернета "с пылу с жару", сложно это понять. Трудно представить, как в те времена люди могли быть так оторваны друг от друга. Но это факт, от которого не деться. Хотя, даже сейчас можно получить по электронке письмецо, отправленное пару месяцев назад. "Застряло в проводах", админ напился, сервер глючит, вирусы заели, ну, и прочая сетевая мистика, на которую можно смело махнуть рукой. В семнадцатом веке отправитель, находившийся на Антильских островах, не был даже уверен, что его письмо вообще дойдёт до адресата… Словом, когда в Европе уже полным ходом шла драка, в Мэйне ещё было относительно тихо. Все губернаторы прекрасно знали, что идёт подготовка к войне, но лишь немногие из них были в курсе, на кого набросится ставшая такой жадной Франция. Все были уверены, что на Испанию, и благородные сеньоры тщательнейшим образом вооружали свои корабли и форты. Точно так же поступали их союзники голландцы. Кое-кто даже закидывал удочки, дабы переманить на свою сторону хотя бы часть пиратов. Господин Оттеринк, губернатор[Правильнее — директор. Дирк Оттеринк — реальное историческое лицо, был директором до 1673 года. ] Кюрасао, уже засылал на Ямайку и Тортугу своих агентов с каперскими свидетельствами. Кое-кто из пиратов польстился на дешёвые патенты. Кое-кто из агентов целенаправленно искал встречи с прославленными капитанами. К примеру, к Галке, Билли, Дуарте, Требютору и Причарду подкатывали как минимум по паре раз. И были посланы…ну, скажем так — обратно. Эти пятеро не были бы столь известными капитанами, если бы не умели видеть дальше собственного носа. А голландцам, как союзникам Испании, в будущей войне светила роль богатенькой добычи. У Галки имелись и иные мотивы послать голландцев куда подальше. Этические. Она хоть и была пираткой, но считала зазорным метаться от одной страны до другой. Прочие капитаны ничего зазорного в том не видели. Тот же Причард, было дело, служил Англии. Теперь служил Франции. Если бы было выгодно — переметнулся бы к голландцам. Но дело обстояло именно так, что мало кто из известных капитанов Мэйна решился взять голландский патент, чтобы оказаться потом на пути у своих зубастых коллег под английским или французским флагом. Испанцы не рисковали выдавать пиратам свои комиссии, хотя бы потому, что чуток получше знали их хроническое непостоянство. Ну, и старая нелюбовь к англичанам с французами вообще. Однако, они тоже не сидели сложа руки, и потому господам капитанам приходилось быть настороже…
Билли самым тщательным образом следил за матросом, которого привела Галка, но, что самое интересное, ничего не выследил. Этьен Бретонец отличался от прочих пиратов разве что умом, достойным капитана, но свой ум он как-то не афишировал. Гулял, как все. Ром хлестал — дай Бог боцману столько выпить. С ног, бывало, падал. Но ни разу ни о чём ни с кем по пьянке не трепался, как это частенько случалось с иными матросами. Билли так же добросовестно проверил историю этого Этьена, и вызнал, что тот действительно ходил с Требютором, и действительно был списан на берег за драку с "канцелярской крысой". Но вот история появления Бретонца в команде Требютора наводила на странные размышления. За день до отплытия в бухту Пор-Куильон, где Морган собирал капитанов для похода на Панаму, один из матросов «Сен-Катрин» был убит в трактирной драке. Конечно, Требютор мог бы обойтись без одного человека, но на всякий случай решил кого-нибудь нанять. И нанял именно Этьена. А этот Этьен, что самое интересное, оказался одним из тех, кто постоянно крутился около матросов «Гардарики» и «Орфея», и даже завёл среди них друзей. Билли его не помнил: Бретонец отирался около соотечественников-французов. Но полученные сведения на ус намотал, и продолжал отслеживать действия этого типа.
А в конце июня, как раз, когда эскадра капитана Спарроу вернулась с хорошей добычей — попаслись на торговых путях у берегов Кубы — д'Ожерон получил от губернатора Антильских островов де Бааса официальное письмо о вступлении Франции в войну против Голландии.
— И союзных ей стран, — добавил он, комментируя от себя полученную новость троим капитанам, которых он счёл нужным вызвать к себе в связи с этим событием — Галке, Билли и Требютору. — Так что у нас с вами развязаны руки для военных действий как против голландских колоний, так и против испанских. Ибо Австрия здесь колониями ещё не обзавелась. Англия — наш союзник, так что прошу вас, поаккуратнее с английскими каперами.
— Ясно, — сказала Галка. — Но у меня есть встречный вопрос: мы вольны сами выбирать цели, или нам их будут указывать?
— Господин де Баас отписал мне, что ему желательнее всего было бы собрать флот для атаки на Кюрасао.
— Логично, однако для этого понадобится поддержка регулярного флота. Хотя, зачем Франции этот остров, откуда из-за нехватки воды сбежали даже испанцы?
— Эскадра ожидается в скором времени, — ответил губернатор, уклонившись от ответа на последний вопрос. — Кто во главе её, не представляю. Возможно, сам де Баас. Возможно, её передадут под моё командование. Возможно, командование объединённой эскадрой будет передано офицеру, прибывшему из метрополии. Я не знаю. Но на всякий случай… Прошу вас, поймите меня верно, господа. На всякий случай я приготовил для вас офицерские патенты службы его величества короля Франции. Ситуация может быть непредсказуемой, и я не хотел бы, чтобы кто-либо из вас стал жертвой недоразумения.
— Надеюсь, этот всякий случай не наступит, — процедила Галка. Все присутствующие хорошо знали, как ей не хочется идти на официальную службу. — Или наступит как можно позже.
— А по мне так всё равно — что с офицерским патентом, что без него, — заявил Требютор. — Спору нет, вольной птицей быть лучше, но ведь чем чёрт не шутит, а? Вдруг да и пригодится эта бумажка.
— Может быть, — Галка имела на этот счёт своё мнение, и отказываться от него не торопилась. — Ещё ничего точно не известно, так что давай, Франсуа, оставим гадание цыганкам. Пусть сперва явится…это официальное лицо, а там уже решим, что, куда и как.
Острый, испытующий взгляд д'Ожерона, последовавший за этими словами, ничего хорошего не означал. Так оно и вышло: после беседы губернатор попросил Галку задержаться.
"Синдром Мюллера-Штирлица, — Галкины мысли в таких случаях всегда были едкими, как кислота. — Обязательно надо поговорить без свидетелей… Ладно, послушаем откровения месье д'Ожерона".
— Капитан, я понимаю ваше нежелание подчиняться приказам вышестоящего офицера, — д'Ожерон пригласил её присесть. Разговор обещал быть малоприятным, так хоть провести его следовало в более комфортных условиях. — Однако, военное время налагает на всех нас кое-какие обязательства. Даже мне, если я получу такой приказ, придётся снаряжать свой «Экюель» для войны. Вы же, как выразился капитан Требютор, вольные птицы. Каперское свидетельство ещё не означает вашего лояльного отношения к Франции, его выдавшей. Потому неудивительно, что господин де Баас требует гарантий.
— Моего честного слова будет недостаточно? — голос Галки, в отличие от её мыслей, был бесцветен.
— Для меня — вполне достаточно.
— Но не для де Бааса. Ясненько. Попробую сама его уговорить, если явится именно он.
— Боюсь, что он в данном случае сам лишь исполнитель приказа.
— Месье д'Ожерон, — эта маленькая женщина была не только пиратским капитаном, но и политиком, в чём губернатор уже имел не один случай убедиться. — Давайте рассуждать логически. Мы с вами живём в таком захолустье, что законы метрополии здесь практически не работают. Что бы мы тут ни творили, в Европе это всё равно интерпретируют как угодно в зависимости от обстановки. Могут приказать повесить за пустячное нападение на купца, а могут и не заметить разграбления целого города. Потому… Будем циниками, месье д'Ожерон. Война только началась, и нам сойдёт с рук любой рейд против Голландии или Испании. Надеюсь, присланный из Франции офицер это понимает.
— Я также на это надеюсь, но, честно говоря, весьма слабо. Вы правы, мы живём в захолустье. И из Франции могут прислать офицера с более чем захолустным мышлением, которого решили не допускать к европейскому театру военных действий. Так что будьте готовы ко всему, — сказал губернатор. — Лично я не обольщаюсь, и готов быть посредником в случае возникновения конфликтной ситуации.
— Постараюсь обойтись без конфликтных ситуаций, — пообещала Галка.
