не замечай, когда душа сгорает
в разлуки опаляющем огне.
Беги! Лети! Несись! – Я умоляю…
Но нет ответа в гулкой тишине…
…О, Время! Что ты делаешь со мною!
Я лишь вчера издал свой первый крик.
Ты пронеслось безумною стрелою —
и я, увы, почти уже старик…
– Здорово, правда? – тихий голос Лойши, раздавшийся за спиной, заставил его вздрогнуть и вскочить с кресла:
– Я искал тебя весь день, милая… Где ты была?
– На поляне, где ты пропал… – глядя ему в глаза, прошептала девушка. – Я там бывала каждый день… Ждала, когда ты вернешься… Где же ты был столько времени, а?
– Прости… – прижав Лойшу к груди, Эол почувствовал запах ее волос и почувствовал, как колотится ее сердце.
– Ничего… Я все равно не верила, что с тобой случилось что–то дурное… Я бы почувствовала… Но… мне было страшно… И одиноко…
– Пойдем… – положив на стол серебряную монету, Хранитель направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
Зрители, потрясенные только что закончившейся песней, взорвались аплодисментами и удивленно косились на тех, кто решил покинуть потрясающее действо задолго до его конца.
– Я снял ту же комнату, что и тогда… – пропуская девушку вперед, негромко сказал Эол. – Знаешь, я знаю тебя каких–то несколько дней, а мне кажется, что целую вечность…
Лойша замерла на месте, потом повернула к нему лицо, заглянула в глаза и улыбнулась:
– Когда ты рядом – я живу. Пока тебя не было – я существовала. Мне страшно думать о будущем – я прекрасно понимаю, что тебе не пара. Но каждую минуту, которую мы будем вместе, я проживу счастливой…
Глава 59
Ольгерд
Озеро появилось перед нами как–то сразу. Еще минуту назад мы пробирались через бурелом, отбиваясь от нападения стаи озверевших от запаха крови «крыс», а сейчас перед нами простиралась серовато–зеленая водная гладь, покрытая легкой рябью от пронизывающего нас насквозь холодного ветерка. Низкие черные облака, висящие практически над нашими головами, отражаясь в воде, внушали какое–то гнетущее ощущение тревоги. Представив, каково сейчас плетущемуся в сопровождении Эрика Кормухину, я вдруг понял, для кого природа подготовила такой милый антураж.
– А где пальмы? – встав рядом со мной, закапризничала Беата. – И песок не как на Мальдивах… Вовка! Сбегай за мороженым!!!
– А можно сплавать? Тут, говорят, в паре морских миль неплохой итальянский ресторанчик…
– М–да… Плавать тут я бы тебе не советовал… – усмехнулся я. – Ты покопайся в памяти… Может, что и вспомнишь…
– О, блин… – буквально секунд через двадцать скривился Щепкин. – Пожалуй, ты прав… Что–то погода сегодня не располагает к водным процедурам…
– А че там такого? – поинтересовался Ремезов, который не был с нами на Ронтаре, а значит, и не получил того блока информации, который нам когда–то загрузил Джо.
– Ну, как тебе сказать, чтобы не расстроить? – развеселился Глаз. – Пираний себе представляешь?
– Ну, да…
– А тут водится гадость раз в восемь мельче, но с гораздо более гнусными повадками. Такие милые, подвижные рыбешки, с маленьким, но очень зубастеньким ротиком. Если бы они только кусали, я бы не стал особенно переживать. Но они реагируют на тепло проплывающего мимо тела, нападают и впрыскивают в рану какую–то гадость, вызывающую местную анестезию и, при достаточно большой концентрации, паралич. В общем, тушка успевает проболтаться в воде достаточно долго, чтобы вокруг собралась нехилая стайка голодных подружек и устроила себе офигенный пир…
– Угу. Самое смешное, что одна рыбка впрыскивает совсем немного яда – человека весом килограмм в сто парализовать не сможет. А вот отключить рецепторы на отдельно взятом участке тела – запросто. Но средняя стайка состоит из сорока–пятидесяти штук. Этого вполне хватает, чтобы замедлить продвижение даже такого монстрика, как «лев», настолько, чтобы к нему подоспела еще одна стайка… – добавила Беата. – Кровь они чуют метров за пятьсот. Если не больше.
– Однако… – покачав головой, скривился Сема.
– Да, мило… – хохотнула Маша и посмотрела на ставшего белым, как полотно, Кормухина. – Иваныч! Ты плавки с собой захватил? Или предпочитаешь плавать ню?
– Фу, Маша, какая ты кровожадная… И как я с тобой только уживаюсь? – буркнул я, стараясь выглядеть белым и пушистым.
– А ты, конечно, вегетарианец и пацифист по натуре, правда? – огрызнулась моя супруга. – Кстати, зачем тебе лодка?
– Ну, как тебе сказать? – доставая из рюкзака ножной насос, ответил я. – Гребля – один из моих самых любимых видов спорта. Вот вспомнил, что давно не тренировался, и решил тряхнуть стариной…
– Покажь мне эту старину – потрясем ею вместе… – захихикала нахалка.
– Чем ржать, лучше займитесь делом… Вон, там, на пригорке, эдак через часик я бы с удовольствием пообедал… А для этого вам, господа, придется пошевелить задницами… Вовка, Угги – организуйте костер, что ли. А то прохладно. Дробь, Шерхан, Ерема – помогите девушкам с готовкой. Дед! Подсобишь мне?
– Конечно… – Мерион подошел ко мне поближе и поинтересовался: – Чем именно?
…Минут через двадцать лодка медленно плыла к милому островку, освещенному пробившимися между облаками лучами местного светила. Вместить всех желающих совершить моцион по озеру пятиместное суденышко не смогло, поэтому я взял с собой только крайне заинтересованных в предстоящем действии лиц: Машу, Беату и Деда. И, конечно же, главного героя действа – Кормушку. Положа руку на сердце, Хвостик оказалась на борту только из–за крайней вредности характера. Не взять ее с собой было равнозначно исполнению смертного приговора Кормушке, «не отходя от кассы». То есть прямо на берегу. Чего мне жутко не хотелось. Ибо подарить легкую смерть такому скоту, как он, в мои планы не входило…
– Ольгерд! Вовка удавится!!! Может, выбросим эту падаль на острове, а потом сплаваем и за ним? – изъерзавшись, заявила она, не успела лодка пройти и трети расстояния до места начала шоу.
– Нет, не сплаваем… Потерпи… Все, что надо, Глаз увидит. И без оптики… – буркнул я, делая очередной гребок. – Лучше уймись – грести мешаешь…
– Ну, я быстро… – заныла сестра.
– Ща вернусь и тебя высажу… – нахмурившись, пригрозил я ей, для правдоподобия бросив весла.
– Молчу, молчу и не ерзаю… – дико перепугалась Хвостик. – Давай, греби дальше, а?
До момента, пока под резиновым днищем не зашуршал песок, в лодке царила мертвая тишина, изредка прерываемая кряхтением валяющегося на дне Кормухина – для безопасности плавания он был аккуратно вырублен ударом в затылок и связан по рукам и ногам. Выгрузив так и не пришедшее в сознание тело на песок, я оглянулся по сторонам, удостоверился, что все главные действующие лица находятся на острове, и пнул Иваныча под ребра:
– Але, гараж! Подъем! Харэ дрыхнуть! Все актеры в сборе…
– Дай плесну на него водой, а то он не слышит… – хихикнула Беата. – Опять же, взбодрится немного…
Звезда шоу пришел в себя минут через пять – я уже начал немного напрягаться. И начал дико озираться по сторонам.
– Осмотрелся? – дав ему время, чтобы начать соображать, буркнул я. – Отлично. Я немного пересмотрел свои планы и решил, что этот островок для тебя подойдет больше, чем тот, на который я планировал свозить тебя раньше. Помнится, мы с тобой договаривались, что когда я получу свою жену
