обратно, я дам тебе некий шприц с панацеей. Так вот, я тебя почти не обманул. Видишь берег? До него не так далеко – метров триста. Чуть ниже того холмика, на котором сидят мои друзья и остатки твоего воинства, у самой кромки воды находится небольшой камень. Такого милого белого цвета. На нем – шприц с инструкцией по применению. Там твоя панацея. Знаешь, мне не хочется выслушивать то, что ты сейчас пытаешься мне сказать – именно поэтому кляп я доставать не буду. Твоего вранья я наслушался вдосталь… Сейчас мы сядем в лодку и поплывем обедать – судя по тому, как мне машет Щепкин, обед уже готов. Тебе я оставлю вот этот нож и развяжу ноги. Думаю, при должном старании через пару минут после нашего отплытия ты освободишься от веревок, достанешь кляп и сможешь приступить к постройке плотика. Деревьев тут не так, чтобы очень много, но, чтобы сварганить плавучее средство хватить должно… Стимул поторопиться у тебя будет… Вернее, уже есть… Так что все в твоих руках… Помнишь, ты мне сказал эту же фразу, когда обещал вернуть Машу в обмен на лекарство? Не помнишь? А вот мне эта фраза запала в душу… Ходил и повторял ее про себя… По много раз в день… Так что возвращаю ее тебе… Все в твоих руках… А дальнейшее сотрудничество мы обсудим на том берегу… Если захочешь… Ладно, время поджимает… Нам пора. Да и тебе, наверное, не терпится приняться за работу – не все же в жизни делать ЧУЖИМИ руками… Пальчики бо–бо? – заметив, как он трясет связанными руками, хмыкнул я. – А тебя лично хоть когда–нибудь волновало, что и как болит у тех, кого ты посылал на смерть? Вот и мне плевать! Нужен шприц – работай… Нет – не надо… Твое дело… Кстати, в процессе работы покопайся в памяти – может, появятся какие–нибудь ассоциации… Ну, не поминай лихом…
Загнав ребят в лодку, я перетащил генерала поближе к тоненьким, чем–то похожим на наши березки, деревцам, растущим на небольшом холмике, перерезал репшнур, стягивающий его ноги. Потом воткнул между ними засапожный нож Camillus SAF, экспроприированный мною у покойного Кузьмы как раз для этой цели, и быстрым шагом направился к берегу…
– Ольгерд! Я ни хрена не поняла… – дождавшись, пока я возьмусь за весла, призналась Беата. – Зачем ты оставил ему нож? Тебе что, интересно посмотреть, какой конструкции плот у него получится?
– Неа… Увидишь. Потерпи полчасика… – буркнул я, делая первый гребок…
Глава 60
Кормухин
…Первый укус генерал почувствовал не сразу – боль в переломанных пальцах правой руки была такой острой, что заглушала все остальные ощущения. Только почувствовав нестерпимый зуд в районе колена, Кормухин, матерясь, оперся рукой в наполовину срезанный ствол и, с трудом встав на ноги, задрал правую штанину. Брюшко маленького, с ноготь мизинца величиной, насекомого, отдаленно напоминающего земного краба, медленно ввинчивалось в центр синевато–черной опухоли размером с голубиное яйцо! Еле сдержав подступившую к горлу тошноту, Кормухин, кое–как обтерев лезвие ножа об изнанку куртки, поддел тварь кончиком лезвия и, скрипя зубами, выдрал ее из ранки.
– Бля, только этого мне еще не хватало… – утерев выступивший на лбу пот, прохрипел он и ботинком вдавил насекомое в песок.
Второй и третий укус последовали с интервалом секунды в три, так что не почувствовать их генералу не удалось – один пришелся прямо в опухоль. Снова встав с коленей, Кормухин оглянулся по сторонам и онемел – песок, еще недавно бывший неподвижным, сейчас напоминал море в шторм – по нему двигались крошечные волны, под каждой из которой угадывался спешащий на запах крови жук! Побегав по песку пару минут и затоптав несколько десятков кровожадных созданий, генерал вдруг понял, что это бесполезно – на смену затоптанным созданиям появлялись все новые и новые, и надежд на то, что они когда–то закончатся, увы, не было. Пришлось бросать наполовину срезанный ствол и переходить на другой край острова, к такому же деревцу, чтобы начать работу заново…
Первое время идея работала – успевая сделать десяток–другой надрезов, Кормухин уходил к предыдущему стволу и продолжал работу там. Но вскоре такая тактика перестала себя оправдывать – жуков стало так много, что почти каждый его шаг приходился по живому, копошащемуся ковру. Кроме того, генерал сообразил, что его беспокоило все это время – автомед, к ощущению присутствия которого он так привык за эти дни, пропал! А значит, та дрянь, которую заносили жуки при каждом укусе, как–то действовала на его организм…
…К моменту, когда на песке у воды лежало четыре срезанных ствола, Кормухин почти ничего не соображал от безумной усталости, боли в руках и в искусанных ногах и постепенно охватывающего его отчаяния. Для того чтобы нарезать тонкие полоски, которыми можно было бы связать стволы, пришлось пожертвовать брюками. Стараясь не смотреть на свои покрытые черными пятнами укусов ноги, генерал кое–как скрепил вместе очищенные от ветвей и листьев деревья, накрыл курткой получившийся квадрат и принялся закреплять ее края так, чтобы те твари, которые ждали его под водой, не могли добраться сквозь нее до его тела…
Думать о том, что тонкая ткань вряд ли послужит достаточной защитой от челюстей этих рыбешек, не хотелось – его вера в план, такой красивый в начале, и так держалась на соплях. К моменту, когда плот закачался на воде, новые укусы жуков перестали вызывать вспышки боли – отупевшее сознание перестало фиксировать даже сам факт укуса. Просто перед тем, как улечься грудью на плавсредство, Кормухин несколькими движениями соскоблил с конечностей упорно вбуравливающихся под его кожу насекомых и, бросив нож на натянутое полотно куртки, улегся сверху и, сделав первый гребок ладонями, взвыл от отчаяния – грести изуродованными ладонями было больнее, чем резать дерево!
…Берег, на котором обедал скотина Коренев, был относительно недалеко: секунд сорок на его «Бомбардье». Представив себя сидящим за рулем аквабайка, Кормухин вдруг ощутил ирреальность происходящего: в воде должен был находиться не он! Его место – за рулем быстрого, надежного катерка, способного двигаться по воде со скоростью в восемьдесят километров в час!!! Но плывущего по реке чуть быстрее уставших до смерти от бесконечного заплыва прапорщиков и офицеров.
– Эй, утята! Сдохли, что ли? Это вам не детский сад! Спецслужба, ептить! Шевелим ручками и ножками – скоро финиш! Проскурин! Ты что, тонешь? Береги автомат, солдат! Выше голову! Водичка в горлышко попала? Так выпей! Аш–два–о, в курсе? Ну, не без дерьма, конечно, но для настоящего бойца это такие мелочи… Шевелимся, шевелимся… Капитан Светлов! Вытащите этого засранца из воды… Откачайте и бросьте обратно… Это заплыв на выживание, мать вашу!!! Резче работаем руками, девочки! Р–раз– два! Р– раз–два!!! – воспоминание о его детище – методике психологической подготовки офицеров спецподразделения – нахлынувшее откуда–то из глубин памяти, заставило его скрипнуть зубами: сука Коренев явно заставил его плыть не просто так!
– Зато они становились выносливыми и готовыми на все… – пробормотал себе под нос генерал. – И это – полностью моя заслуга…
…Боль в искусанных ногах перестала чувствоваться где–то на половине пути до берега. Обрадованный этим Кормухин даже не сразу сообразил, что это значит. А когда вспомнил рассказ Олега о повадках рыб, живущих в озере, взвыл от страха дурным голосом и, еле удерживая равновесие на шатком плотике, аккуратно повернул голову назад. Лучше бы он этого не делал: ноги, безвольно лежащие в воде, невозможно было рассмотреть из–за кишмя кишащих в розовой от крови воде мальков! Безумно заколотив ногами, генерал попытался оторваться от собравшейся около плотика стаи и снова провалился в другую реальность.
– Лемешев! Что нюни распустил? Ножки стер? А научиться портяночки мотать времени не было, да? Ну, ничего – к следующему марш–броску стимул освоить эту науку у тебя появится… Шевели конечностями, тормоз! Вон смотри, как бежит Бермут! Легко и непринужденно! Кузьма! Кинь парню РПГ – не хорошо отрываться от коллектива… Не вижу улыбок на лицах! Еще двадцать километров, и овраги закончатся. А там недалеко и до лагеря… Скажите спасибо, что сегодня – хорошая погода… ну, хором «Спасибо»! Молодцы… Как говорил Суворов, «тяжело в учении – легко в очаге поражения»! Радуйтесь, что поблизости – ни одного гриба ядерного взрыва, а то сбегали бы посмотреть, как он смотрится изнутри… Кузьма, добавь газку – догоняют…
Мегафон, зажатый в руке, вдруг показался неподъемно тяжелым, и Кормухин, попытавшись взять его другой рукой, вдруг почувствовал влагу на лице. Увы, вместо кузова армейского «Урала», движущегося по бездорожью перед ротой обессиленных марш–броском офицеров и прапорщиков, он снова оказался в проклятом озере на чертовом плоту и безумно далеко от берега, на котором ждал самый сильный соблазн его жизни!
