— Традиция, господин негоциант. Вы же, как-никак, гвардию набираете. Все гвардейцы барона обязаны носить на плаще его эмблему. У Грецки, к примеру, в его родовом имении все солдаты имеют на щите топор.
— При чем тут тогда Подольских?
— Так своей же эмблемы у вас нет.
Покоп стоял в углу кабинета, нервно теребя ремень. Вроде бы умом и понимал, что сболтнул что-то лишнее, способное если не обидеть, то уж расстроить всяко, но традиция на то и традиция, что нарушать нельзя.
— Подкинул ты мне задачку, — хмыкнул я. — Ты давай пока ступай, вербуй людей и покупай снарягу, а я уж о гербе задумаюсь.
Получив золото, мой зам по безопасности испарился, а идея эмблемы прочно засела у меня в голове. Начнем с того, что в геральдике я был ни в зуб ногой. Не разбирался в земной, ничего не смыслил в местной, а ведь нашивка на груди гвардейца, моего гвардейца, не что иное, как статус, лицо всего отряда. Не абы кому, а мне служат. Чертово тщеславие. И этот скорбный порок настиг вашего покорного слугу. Да что уж там, взыгравшее самолюбие просто вопило! Сделай герб! Сделай имя! Будь не хуже других.
Времени советоваться с местными учеными мужами у меня не было, отбытие конвоя я назначил на вечер следующего дня, да и изготовление самих нашивок должно было занять некоторое время. Время, всегда время. То его навалом, хоть черпай да за край выливай, а то заканчивается или, еще того хуже, торопит, толкает на поспешные решения и необдуманные поступки. Тут нужен творческий подход, креатив, вдохновение.
Взяв чистый листок бумаги, я вытащил из кармана шариковую ручку и нарисовал круг. Так я просидел минут десять, пытаясь сгенерировать, сложить из разрозненных осколков общую идею, но вдохновение почему-то не приходило. Очевидно, взяв пример с музы, которая не позволяла мне писать стихи, оно отправилось погулять, или того веселее, уехало в отпуск. Не было на горизонте этих капризных тварей, придется рассчитывать только на себя.
Взгляд мой упал на трость, что по привычке была прислонена к подлокотнику кресла и не покидала меня ни на минуту. Вот оно!
Быстрыми, стремительными росчерками в круге начала проявляться оскаленная медвежья голова. Рисовал я неплохо, но повторить доподлинно все равно не получилось. Мишка на рисунке вышел не особо агрессивный. Глаза получились чуть больше, пасть чуть уже. Казалось, будто косолапый чему-то безмерно удивлен. Тени под глазами и штрихи по морде прибавили толику серьезности. Медведя в круге мало, надо что-то еще. Постучав ручкой по столу, я окинул взглядом комнату. Ну конечно же книги. Приключения, трагедии, комедии, знания и абсурдизмы. Все то, что можно почерпнуть с их страниц. Чему-то научиться, в чем-то разувериться. Найти или потерять мечту.
Открытая книга и медведь — самое оно. Ярко говорит о моем характере, свиреп для неприятеля и мягок и покладист в быту. Книга, свидетель моего иноземного происхождения, таких тут пока не делают, да лишний раз напоминает о родине, по которой я ни капли не соскучился. Странно, конечно, столько времени дома не был, а ностальгия не замучила. Противное чувство, говорят, угнетающее и мрачное. У слабых духом и до самоубийства может дойти.
Подняв листок перед глазами, я с пристрастием осмотрел свое творение. Вышло недурно. Да, не все так ровно, не все похоже, но основную идею можно уловить.
— Дирек!
На пороге вновь появился мой секретарь. Лицо Амориса пылало, волосы были растрепаны, а рубашка расстегнута практически до пояса. Совсем парень замотался с этим отъездом. Вернемся назад, дам ему, пожалуй, неделю отпуска. Пусть погуляет, поспит всласть, потратит заработанные денежки. Это же так приятно, баловать себя любимого, особенно если приобретения скорее в радость, чем для пользы.
— Слушаю вас, господин барон!
— Возьми этот рисунок и пулей дуй к художнику. Пусть сделает макет нашивки на плащи. Скажи, что это герб барона Сбирского, главы Негоциантского дома Подольских. Пусть уж расстарается.
Дирек взял лист и принялся вертеть его в руках.
— Клево, босс, просто высший пилотаж.
Вот уже и сленг, нахватался. Быстро они учатся, схватывают все на лету. Земные детективы ему давать надо, впрочем, перестать. Доучит русский, прочитает «Крестного отца» и еще, не дай бог, им же и называть будет.
— Ты не перебивай.
— Извините, господин барон, — спохватился секретарь.
Я удовлетворенно кивнул и прочистил горло.
— После того как получишь рисунок, к швеям, пусть сделают тридцать, нет, сорок таких вот шевронов, не больше ладони, к завтрашнему утру. Если управятся в срок, заплачу в два раза больше, чем просят за подобную работу.
— Господин барон? — Дирек на секунду замешкался в дверном проеме.
— Что тебе?
— А можно и мне одну?
Нет, все-таки Аморис мальчишка. За напускной серьезностью и печальным житейским опытом есть настоящий Дирек, беззаботный юнец и мечтатель.
— Возьми одну, — отмахнулся я. — Но только мухой, слышишь меня?
— Не извольте сомневаться, — послышалось уже с лестницы, и по деревянным ступенькам загрохотали подошвы новых модных туфель мастерового.
Все вроде бы было в порядке. Распорядитель Ирик занимался подготовкой телег с провизией и экипажем, Парус охраной, я гербом. Самое сложное на себя взял. А вы думали что? Придумать эмблему, по которой тебя потом долгие годы люди узнавать будут, не такое уж и простое занятие. Ответственность большая, и большой позор, если что-то пойдет не так.
Что-то я зациклился на эмблемах. Символы эти, загадочные и обычные, странные и традиционные. Ими буквально заполнена вся наша жизнь. На каждом углу, в каждой вещи можно найти тот или иной указатель и истолковать его по-своему. На долларе, к примеру, присутствует эмблема масонов, тайного общества вольных каменщиков. Что символизирует пирамида с всевидящим оком на вершине, думаю, никому объяснять не надо. Человечество само плодит и генерирует эти знаки, даже порой и не подозревая об этом. Монеты, медали, знаки отличия, они полны ими под самую крышку, громко заявляя о себе. Но истинное их толкование ясно лишь посвященным.
Взять, к примеру, всем известный «V» — образный жест, виртуозно исполняемый многими политиками посредством указательного и среднего пальца. Он ведь транслируется по телевидению, печатается в газетах. По его примеру и подобию действуют другие, но нужно же знать, черт возьми, что он показывает многомиллионной аудитории? В России сей знак означает викторию, или победу. Победу в битве, победу над врагом, победу над конкурентами. Обязательно сделаю победную козу вслед уходящему с поля боя Подольских, не сейчас, не в скорое время, но непременно исполню. Ладно Россия. У англичан этот жест призван запугать врага. Показывая его, британец будто говорит — «Бойтесь нас». Самое забавное толкование этого жеста изобрели австралийцы. Победная запугивающая коза у них попросту предлагает заткнуться.
Дальняя дорога, или, если более точно выражаться, долгое путешествие радовать может кого угодно, кроме меня. Мне что, собственно, нужно? Дорога? Не проблема. Дальняя? Того лучше. Главное, чтобы в конце трудного и опасного пути было море, песок, белоснежный, как улыбка феи, шезлонг и бар с бесплатными напитками. Пальмы и знойные креолки приветствуются, но в обязательный комплект могут и не входить.
Закутавшись в плащ и трясясь от холода и сырости, я дикими темпами поглощал запасы алкоголя, что сам же и заготовил для отряда. Чертов ливень не переставал вторую неделю, превратив тракт в непроходимое грязевое болото. Сопровождающий меня Аморис был не в лучшем состоянии. Кашель, насморк и бледный цвет лица — вот меньшие из зол, что нас постигли в ходе путешествия.
— Господин барон! — В окне экипажа появилась измазанная в глине физиономия Паруса. — Дальше
