бессмертны. Но только мы. Нулевое поколение. Наши дети — уже нет.
— Но почему? Это же несправедливо! — возмутилась Надя, и я с ней согласилась. Каково это: видеть не только, как твои дети растут и взрослеют, но и как стареют и умирают. Опыта такого у меня, к счастью, еще нет, но не думаю, что это приносит хоть какую-то радость.
— Жизнь вообще несправедливая штука, — вздохнул Сева, глядя на сияющего Дета. — Например, часто тот, кого ты считал дурным, оказываются лучше махрового эгоиста, скрывающегося под маской.
— А вот и нет, — непонятно почему обиделся Росс. — Я тоже считаю, что не стоит расстраиваться. Все равно ничего изменить мы не можем, так чего зря страдать? Если кто-то захочет совершить демонстративную акцию протеста против возможности вечной жизни, пожалуйста, река вот она, рядом, топитесь! Или лучше завещайте свое тело науке, тогда я сам с удовольствием помогу избавиться от опостылевшего существования.
— Расстраиваться действительно не стоит, — подумав, согласился Илья. — Но и радоваться особо нечему. Сколько уже погибло «бессмертного» народа и сколько погибнет еще? Жизнь, она все равно не вечная.
— Но времени на исследование аномальных зон должно хватить, — возвращаясь к своему обычному, ехидному тону, добавил Росс.
Недавние события подали мысль поподробнее изучить особенности зрения всех трех видов. Решив использовать для этого доступные высокие технологии, я долго уговаривала математика сделать мне специальную программу, чтобы потом, используя широкий спектр цветов и оттенков, протестировать не только своих, но и выложить ее в Интернет.
— Ладно, но только на твоем компьютере, — поняв, что оправдания «я же не программист» мной игнорируются, согласился Игорь.
Я кивнула. Требование совершенно справедливое, учитывая, что общий компьютер практически не простаивал, используясь по очереди. Честно говоря, последние дни я даже подумывала разрешить пользоваться моим всем, разумеется, с условием, что у меня останется первый приоритет. Сообщив это математику, передала ему кулон и, показав, как включается, отправилась ловить рыбу.
— Пантера, у меня что-то не работает, — через пару минут подозвал меня Игорь.
С обидой посмотрев вслед воспользовавшейся мимолетным замешательством и сбежавшей добыче, вернулась к костру.
— Вот так, — еще раз медленно, для наглядности, продемонстрировала способ включения. Математик добросовестно повторил мои манипуляции, но, к моему удивлению, кулон на него не реагировал. — Ну и ладно, — пробормотала я себе под нос, включая компьютер и настроив так, чтобы виртуальная клавиатура покоилась на дне перевернутой корзины. Однако смутное предчувствие не позволило мне сразу уйти и, как оказалось, не зря. Даже во включенном состоянии компьютер отказывался реагировать на Игоря. — Да что такое?
— Может защита какая-то? — предположил математик.
— Точно! — его слова освежили память. Я ведь у каждой вещи просила встроить настройку на хозяина, то есть меня и защиту, чтобы ими не мог воспользоваться первый встречный. — Наверное, где-то в настройках.
Мои поиски никаких положительных результатов не дали. Под руководством Игоря также ничего изменить не удалось, даже пустить на мой компьютер удаленного администратора с общего ноутбука. Измученная неприятными подозрениями, я с тяжелым сердцем попросила Игоря попробовать воспользоваться моим ножом и кольцом. Первый сначала отказывался выниматься из ножен, а когда его все-таки удалось достать, оказался бесформенным и совершенно тупым куском металла, а кольцо вообще не подавало признаков жизни. Смущенно оглядев собравшийся во время наших экспериментов народ, я виновато развела руками.
— Ничего не поделаешь, похоже, я сама себя перехитрила. Дело в том, — пояснила я в ответ на высказанные вопросы, — что я взяла очень хорошие вещи и очень боялась, что их могут отобрать, поэтому попросила максимальную защиту, чтобы ими не мог воспользоваться кто-то другой, не подумав, что есть не только враги. Перепараноила.
— Ах ты зараза, — потянул Росс. — Пыталась застраховаться, чтобы тебя не убили… Только вот знаешь, — ехидно добавил он, прищурившись, — почему-то мне кажется, что убийцы-грабители сначала тебя прикончат, а только потом разбираться с вещичками станут.
Я пожала плечами.
— Ладно, с кем не бывает, — оптимистично хлопнул меня по плечу Игорь. — Только вот с тестом придется самой разбираться, — радостно сказал он и тут же добавил, заметив мое огорчение. — Но я могу проконсультировать, если что.
— Зато уж точно никто больше не будет выпрашивать у тебя нож. Просто потому, что толку от него никакого, — цинично заметила Лиля.
В результате от программы я отказалась, решив обойтись обычным тестом, который и разрабатывала несколько последующих дней. После чего выложила его в Интернет и, пройдя сама, отправилась опрашивать остальных посвященных. К моему огорчению, выяснилось, что проверить особенности «ночного» зрения на компьютере не представляется возможным: он просто отказывается показывать в «ночном» диапазоне. Но и ограниченных возможностей хватило, чтобы получить интересные результаты. Например, что диапазон видимых волн у моего вида (или, по крайней мере, у меня) почти такой же, как и у лесных людей, у Homo alterus он несколько уже, причем как с красной, так и с фиолетовой стороны спектра. А вот насыщенности и яркости для того, чтобы различить цвет, Homo oculeus требуется больше, чем мне и родичам троллей. Так что каждый из трех видов видит по-своему. Например, цвет, который мы с Николаем считали светло-розовым, тот же Игорь называл белым, а другой, приятный, немного похожий на фиолетовый, виртуальный собеседник квалифицировал как черный.
Зеленокожий несколько дней мастерил скелет, забрав для этой цели кусок лески из волос. Как рассказала Юля, еще когда посвященные совершали дневную стоянку, дожидаясь меня, Росс, кое-как отделив мягкие ткани и найдя неподалеку муравейник, положил плохо очищенные кости прямо посреди муравьиной тропы, после чего целый день следил, чтобы никто крупнее их на его подарок не позарился. Насекомые обрадовались неожиданному угощению и уже к вечеру полностью очистили скелет. Теперь зеленокожий не спеша прокручивал дырки в каждой косточке, чтобы с помощью лески скрепить их друг с другом в нужном порядке. Костей было много, поэтому работа отняла немало времени, но и результат впечатлял. Закончив, Росс торжественно повесил наглядное пособие у себя над постелью, невзирая на возражения девушек.
Примерно через неделю пустыня стала сдавать позиции: хотя местность вокруг по-прежнему оставалась засушливой, кактусы постепенно уступали место кустам жесткой травы, а деревья теперь росли не только у берегов. Кроме того, долинный ландшафт с каждым днем все чаще нарушали возвышающиеся то тут то там скалы. Драконы-огородники в этих местах не селились, так что в дневном дежурстве отпала необходимость, и мы смогли больше времени посвящать другим занятиям. Сева с Маркусом, например, вплотную занялись ремонтом плота. Причем все изменения они сначала согласовывали между собой на миниатюрной (примерно метровой) модели, которую я, когда увидела впервые, приняла за детскую игрушку.
199 – 251 сутки
Во время следующего рассвета мы увидели у берега приставшие плоты обогнавшего нас каравана и с радостью присоединились. Хотя мы с другими свободными не составляли одну семью, но уже не просто привыкли к ним, а здорово привязались. Не думаю, что они по нам сильно соскучились, но вот что нам их не хватало — стало заметно в первую же вечернюю остановку. Не обременительное ни для одной из сторон общение без взаимных обид — что может быть лучше?
