Второй фронт

— А эти? — поинтересовался Проса, кивнув на непонятных командиров. В ответ комроты только пожал плечами.

Однако к удивлению танкистов и роты танкодесантников, которые тоже с интересом наблюдали за прибывшими, оружие на бруствер они не устанавливали, а только приготовили позиции.

— Воздух!!! — раздался крик наблюдателя.

Танкисты спокойно стали укрываться, лениво наблюдая за небом. Это был уже не первый налет, и парни ожидали увидеть очередной воздушный бой. Что-что, а воздушной прикрытие города было на высоте. Первыми захлопали зенитки, не ротные, те молчали, не выдавая свои позиции. Через минуту они смолкли, в дело вступили истребители прикрытия. Немцы шли двумя эшелонами. Первыми истребители расчистки воздуха. Вторыми уже сами бомбардировщиков.

— Десять 'мессеров', и тридцать 'юнкерсов', - пробормотал Плохиш.

— Наверху еще четыре 'мессера'. Вон, видишь? — ткнул пальцем в точки под облаком сержант Панин.

— Наших мало, шесть только, — вздохнул Плохиш.

— Это да… Черт прорвались все-таки, — стукнул кулаком по брустверу Панин.

В это время масксети сползли с ротных зениток, и тонкие пятидесятисемимиллиметровые стволы приподнялись и, как будто принюхиваясь, стали выцеливать свои жертвы.

— Ща им дадут, — радостно усмехнулся Плохиш.

У него была причина для уверенности. Во время следовании к месту первого боя, на них наткнулось звено 'лаптежников' которые куда-то шли. Реакция зенитчиков была незамедлительной. Несколько коротких очередей и три костра на земле.

— Может быть, — не совсем уверенно ответил Панин.

— Чего опять? — недовольно спросил мехвод.

— Те на бреющем шли, а эти на километровой высоте, — пояснил свои сомнения сержант.

Однако наводчик ошибся. Высота не стала преградой для 'зэсэушек', и через секунду в слегка разобщенный после прорыва строй бомбардировщиков полетели первые снаряды.

— Горит, — радостно воскликнул Плохиш, — смотри еще один.

— Вижу. Молодцы наши соколы, а то разлетались, понимаешь, — довольно кивнул сержант.

Несколько бомбардировщиков освободилось от своего груза, и судя по взрывам и сильным пожарам неподалёку от воинских складов сбросили они их туда куда надо.

После того как последние 'юнкерсы' стали удаляться, стараясь сбросить с хвоста четверку 'яков', которые только что подоспели, видимо дежурное звено, капитан Куницын покинул противовоздушную щель. Первым что он отметил — это довольное лицо полковника, провожающего взглядом немецкие самолеты.

— Капитан? Передайте приказ на отдых. Противник подойдет к городу через два часа.

— Есть, — козырнул Куницын и, развернувшись, направился к своей роте. После докладов всех командиров, что в расположение все в порядке — еще бы, их не бомбили — капитан отдал приказ на оборудование запасных позиций. Отдых-отдыхом, но вбитые в него советниками азы танковой тактики засадных боев, требовали действовать.

И под рев двигателей зениток, менявших свои позиции, бойцы взяв в руки лопаты и кирки направились на оборудование ложных и запасных позиций.

Через три часа пришел злой полковник, ругающий наших сталинских соколов, которые разбомбили понтонный мост, по которому переправлялись немцы.

— Теперь даже не знаю что делать. Может саперов им в помощь отправить? — горько пошутил Бордман.

Посмотрев на недоумевающих командиров. Он пояснил.

— Не успеют они сегодня мост починить и переправиться. Ладно, капитан. Отбой. Завтра их ждать будем, — махнул рукой полковник и направился к своей машине.

Закинув пакет с пайком на заднее сиденье машины, направился в управление. Гоголев был занят, так что пришлось подождать в приемной, когда из кабинета выйдут люди.

— Проходите, — кивнул секретарь генерала в форме старшего лейтенанта.

— Посиди пока. Изучай последние новости. Я сейчас, — кивнув на папку, сказал Гоголев, широким шагом выходя из кабинета. Судя по его виду что-то срочное.

Подхватив паку, присел на один из стульев у шкафа.

— Ну что тут у нас? Отчеты… О, а это что? Дневник? Ну-ка?

Взяв в руки слегка потрепанную тетрадку, открыл первую страницу. На лицевой стороне была приклеен бланк.

'Копия дневника пленённого в лесочке под Сосновкой командира танка старшего капрала Войска Польского Матеуса Дубожинского. Взят в плен подразделением Белорусской армии у 'Объекта-2' в приграничном конфликте. Передан белорусской СБ, представителям НКГБ в республике. Принят, капитаном НКГБ Смеловым Александром Николаевичем'.

'…5 июля 2011 года.

Ну, вот, кажется, началось. Около часа назад, в 21:00 была объявлена боевая тревога. И уже в 21:30 было произведено общее построение нашего танкового батальона. Перед нами была поставлена боевая задача: внезапным ударом захватить секретный военный объект противника расположенный, как мы и ожидали, на территории соседней Беларуси. Впрочем, всё это когда-то принадлежало нашему великому государству и настало, наконец, время для восстановления справедливости. Особо радует, что именно моей танковой роте предстоит оказаться на острие атаки.

После построения, загрузив боеприпасы и отдав приказание экипажу моего 'Леопарда' о дальнейшей подготовке к маршу, как и полается истинному польскому шляхтичу, уделяю немного времени своему дневнику. Должны же мои будущие потомки знать о том, что их предок лично участвовал в воплощении в жизнь идеи о великой Польше от моря и до моря! Поэтому предстоящие судьбоносные для нашей страны события постараюсь описать как можно более-подробнее. Экипаж моего танка, как мне говорили мои друзья, втихомолку посмеивается над литературными упражнениями своего командира, но я не беру это в голову. Это ведь у меня древний шляхетский род, идущий ещё со времён первых польских королей, а они и про своих дедов-то мало чего знают! Ладно, ближе к делу, времени осталось совсем немного, колонна отправляется ровно в 23 часа.

Сейчас нам предстоит выдвинуться в район пограничного перехода через Буг и ожидать там приказа о пересечении границы.

6 июля 2011 года.

В 1 час 25 минут ночи вышли на заданную позицию, не доехав где-то с полкилометра до нашего пограничного пункта. Тут нас уже ожидал ранее прибывший пехотный батальон на бронетранспортёрах. С ним нам и предстоит взаимодействовать в дальнейшем. Сразу по прибытии командир роты собрал командиров взводов и танков на небольшое совещание. С нами он обговорил дальнейший план действий и дал команду отдыхать до особого распоряжения. Что мы и сделали, выставив предварительно караулы. Остальные танки батальона остались где-то позади. У них была своя задача. Ладно, теперь надо поспать, так как вставать придётся рано.

В 3 часа утра поступил сигнал 'подъём'. Все наскоро перекусили и стали готовиться к операции, которая назначена на 4 часа утра. Наверное, дневник продолжить удастся не скоро. 'Леопард', конечно, не древний Т-72, на котором довелось служить моему отцу. Идёт плавно и ровно, но в движении не очень-то попишешь. Но, главное: мы идём вершить справедливость. Мой прадед, сгинувший в Катыни от проклятых большевиков, мною бы гордился. Я удивляюсь, что такое мнение разделяют почему-то не все мои сослуживцы. Кстати, моя бабушка показывала письмо от деда, что он послал ей из плена. Оно, правда, почему-то было датировано сентябрём 1941 года. Но тут нет ничего удивительного: мой покойный дед утверждал, что проклятые большевики переправили дату, чтобы замести свои кровавые преступления перед польским народом. Я ему верю. И мы им и это припомним. Колонна бронетехники, готовая к победоносному