если вы, господа, объясните мне, что хочет «Эмигот» от Альбрайта, я буду вам очень признателен. Если же нет, то в этом случае вы просто можете рассчитывать на мою помощь.
— Ну что ж, капитан, — взял слово Дин, — на откровенность надо отвечать откровенностью. Я бы не хотел приписывать себе никаких заслуг в деле оказания помощи экипажу «Вепря». Вы знаете, как я туда попал и фактически вызвал огонь на ни в чем не повинных людей своим присутствием на борту. Мы вместе спасались и вместе победили. Вы знаете, почему меня преследует полиция и клан дьяволов, но я до сих пор не знаю, за что меня так не любят люди из «Эмигота». Буквально на ваших глазах я был захвачен людьми моего друга ден Сарона. В тот момент я еще не знал, что нахожусь в руках друзей, но сегодня, как видите, все выяснилось. Это не моя тайна, и ответить вам я не могу. Мы с Дымовым действительно хотели попасть к Борису, спасшему мне жизнь, и выяснить некоторые обстоятельства моего появления на заправке. Но в этом сейчас нет никакой необходимости. Уже слишком много людей знают, что у меня амнезия, не дающая вспомнить существенные обстоятельства моего недалекого прошлого. Возможно, именно в нем скрывается интерес, проявляемый ко мне «Эмиготом». Так что и в этой части я не смогу удовлетворить ваше любопытство. Если ваши слова отражают действительное желание помочь мне, то я прошу подбросить нас с ден Сароном на Ниму, где я хочу найти ответы на поставленные вопросы. Если же нет, то я приношу извинения за то, что внес некоторое беспокойство в вашу жизнь, и продолжу свое путешествие.
— Вот это поговорили, — воспользовавшись паузой, вставил свое слово Дымов. — Признавайтесь честно, кто из вас заканчивал дипломатическую академию? Не хватает только вежливых поклонов и вручения верительных грамот. Если это заразно, то подождите продолжать, я лучше вас покину.
Кроме ден Сарона, все остальные весело рассмеялись.
— Ладно, друзья, — подавив смех, сказал Куница. — Давайте переберемся в кают-компанию, откушаем нашего хлеба с солью и чего еще там господь послал, — предложил капитан.
Никто не стал возражать, и все в сопровождении Куницы двинулись снять пробу с русской кухни.
После более чем плотного ужина Дина с ден Сароном поместили в двухместной каюте. Монах был молчалив и задумчив. Уже в который раз его жизнь вновь должна была круто измениться, и Дин тоже отчетливо понимал это.
— Ден Сарон, — обратился он к старику, — ты чем-то расстроен?
— И да, и нет. Я узнал твой мир, и теперь, когда встретился с тобой, мне стало грустно. Все простые люди, которым трудно живется, хотят верить, что есть мир, где можно ничего не бояться, спокойно жить и растить детей. Где не надо искать справедливость, потому что она просто есть. Они говорят, мне не повезло, но я радуюсь, что повезло другим. И они действительно рады этому. И существуют другие люди, у которых есть все, но они хотят быть богами, решать судьбы себе подобных и не нести ни за что ответственность. Это неправильно. Тогда и у меня появляется желание если и не стать богом, то решать за него вопросы, им не замеченные. Восстановить справедливость и знать наверняка, что она есть.
Я рассказал о тебе Домаге. Он выслушал меня и сказал, что ты человек, ищущий справедливость для других. Вот почему мне грустно и радостно одновременно. Ты проживешь трудную жизнь, но несмотря ни на что будешь уверен, что справедливость и счастье есть. Они достались другим, а ты просто пытался сделать их чуть-чуть больше. Я рад, что я рядом.
— Что это, старик, тебя потянуло на философию? — смущенно спросил Дин, обнимая монаха за плечи. — Судьба распорядилась так, что один делает одно дело, а другой — другое. Невозможно понять, что такое добро, не познав зла. Ты прав, временами мне кажется, что я счастлив. Судьба благосклонна ко мне. Я занимаюсь тем, к чему она меня призывает. Есть много миров, все они различны. Но мне кажется, что для всех разумных существ счастье одно и то же. Оставим это. Ты лучше скажи, не предсказал ли великий Домаго наше будущее и не сказал ли он тебе, кто я.
— Да, он сказал, что знает, кто ты, но скажет это только тебе.
— Так вот просто, — произнес Дин. — Давай ложиться спать. Как считаешь, ничего, если мы появимся на Ниме на корабле капитана Куницы?
— Все будет хорошо, — ответил старик, ложась на спину и закрывая глаза.
Нима встретила их проливным дождем.
Капитан Куница не стал сажать на планету свою «Мглу». И в космопорт Дина с монахом доставил челнок корабля.
Через таможенный терминал и стойку планетарного контроля прошли два лощеных джентльмена, прибывшие по вызову компании «ГрадАнт» для переговоров, связанных с поставками перерабатывающего оборудования. Нима являлась одной из сельскохозяйственных планет сектора, и ее столица Умана, куда прилетели два представителя концерна «Муни», отличалась от других столиц простотой архитектуры и некоторой архаичностью нравов ее жителей.
Прибывших встречали. Скромно одетый клерк компании провел их по полупустому залу космопорта и усадил в машину, ожидающую гостей. Он также вручил им при посадке в автомобиль небольшую папку деловых бумаг.
Представительский, но далеко не первой свежести «Памут», выехав с прилегающей к космопорту территории, устремился к столице в редком потоке машин.
Салон автомобиля отделялся от водительской кабины непроницаемым стеклом, которое было поднято. Пассажиры сидели рядом на заднем сиденье. Два боковых дивана были пусты. Посередине салона на полу стояли две небольшие потертые сумки, не гармонирующие с салоном и его обитателями.
Когда машина проехала последний полицейский пост перед въездом в город, ден Сарон наклонился вперед и подтянул обе сумки к своим ногам.
— Переодевайся, — бросил он, открывая одну из них, и стал вынимать содержимое довольно неприглядного вида. На свет появились штаны грязно-коричневого цвета, мятая, вся в пятнах куртка с капюшоном, неопределенной формы головной убор, грязный шарф и стоптанные тупоносые, в трещинах ботинки. Дин не стал задавать вопросов и тоже склонился над сумкой, получив свою долю таких же обносок. Деловые костюмы уважаемых граждан были брошены на пустующие диваны, и через несколько минут в салоне сидели двое бродяг. Из кармана своей одежды монах достал тюбик с пастой. Выдавив себе на руку часть его содержимого, сначала хорошо растер его, а потом стал активно натирать свое лицо, шею и грудь. Дин повторил проделанные монахом манипуляции, и его лицо, руки и шея приобрели нездоровый, землисто- серый оттенок. Маскировка была закончена.
Автомобиль уже двигался по оживленным улицам окраин, когда попал в небольшую пробку. Двигавшаяся в нескольких метрах впереди «Памута» машина сбила перебегавшего улицу нищего. Мужчина, одетый в рваное, грязное хламье, почти не пострадал. Он уже сидел на дороге перед радиатором сбившей его машины и размазывал по лицу текущую из носа кровь.
Водитель автомобиля не растерялся и свернул в ближайший переулок, не желая стоять в ожидании освобождения проезда. Он прекрасно знал город, так что автомобиль начал петлять по переулкам и проходным дворам. Но все же его капот уперся в кучу кирпича и другого строительного мусора во дворе подлежащего сносу дома. Машина стала выезжать, разворачиваясь задним ходом, и половина ее корпуса скрылась в проеме разрушенной стены.
Как только автомобиль въехал в развалины, ден Сарон, ухватившись за спинку заднего сиденья, откинул ее, открыв темнеющий проход в багажник. Ни секунды не задерживаясь, нырнул в темноту головой вперед. Дин последовал за монахом. Крышка багажника была уже открыта, и пассажиры, выбравшись в разрушенное помещение, бесшумно захлопнули ее, прильнув в полумраке к ободранной до кирпича стене. «Памут», обдав их запахом отработанного горючего, скрылся.
Двое бродяг некоторое время оставались недвижимыми, чутко прислушиваясь к окружающему их пространству. Вокруг стояла не нарушаемая ничем тишина.
Если бы Дин мог видеть, то очень бы удивился, что после того как «Памут» покинул развалины, сиденья боковых диванов в салоне поднялись, и из-под них появились двое мужчин, быстро переодевшихся в брошенные костюмы, они чинно расположились на заднем сиденье, оглядев себя в зеркало и поправив прически. Машина остановилась у отеля, где приезжим представителям концерна Муни были зарезервированы номера.
Убедившись, что их появление в развалинах осталось незамеченным, бродяги оторвались от стены и пошли в глубь развалин. Около получаса они петляли в лабиринтах полуразрушенных зданий, перебираясь
