насильника и предводителя банды!

   - Делай что хочешь, поручик, - отмахнулся ротмистр. - Я свою карту разыграл - и продул по всем статьям. Мне теперь всё равно...

   Я вскочил на ноги и в ярости схватился за корзинчатый эфес трофейного палаша, взятого мной под Броценами. Как будто мне нужно его разрешение! Боясь сорваться, я вылетел из камеры и с грохотом захлопнул за собой дверь.

   Батальон подошёл к застянку в середине августа, спустя две недели после сражения. За это время пионеры Гарпрехт-Москвина превратили Шодровичи в настоящую крепость, ощетинившуюся пушками штабс-капитана Ермилова.

   - Этакую фортецию, - любил говаривать в нашем во многом импровизированном офицерском собрании пожилой артиллерист, - гусарам с наскоку не взять.

   - При хороших запасах продовольствия и пороха, - поддерживал его Гарпрехт-Москвин, - здесь можно не один месяц оборону держать.

   - Видимо, французы и поляки понимают это не хуже нас с вами, господа, - усмехался я, - потому и не спешат начинать войну.

   - Ваши слова, Серёжа, да Господу Богу в уши, - вздохнул штабс-капитан Ермилов. - Нет, господа, я хоть и человек военный, но большие схватки между державами вроде нашей России и Франции приносят слишком много горя. Я выслужился из фейерверкеров, не одну кампанию прошёл, а начинал ещё с вашим, Серёжа, однофамильцем в Италийском походе. И скажу вам, господа офицеры, вот что. Нету более страшной работы, нежели наша.

   - Работы? - удивлённо спросил я. - Какая же это работа?

   - Тяжёлая, Сережа, и кровавая работа. Но кто-то же должен её делать, не так ли, господа офицеры?

   Итак, наш батальон пришёл в Шодровичи и первым делом меня вызвал к себе майор Губанов. Я представил ему письменный рапорт о случившемся, однако он отложил его в сторону и приказал доложить обо всём своими словами, а не казенными формулировками, за которыми я прятал свой страх и ненависть. Я поведал командиру обо всём. Он надолго замолчал, а потом сказал мне:

   - Ты правильно поступил, Серёжа. Очень правильно. Признаюсь, я не ожидал от тебя такой выдержки. Я бы, наверное, казнил поляков, причём, скорее всего, предал их мучительной смерти. И плевать мне было бы на все трибуналы... - Тут он оборвал себя, понимая, что слишком вольно ведёт себя в присутствии подчинённого. - Простите, поручик, - он перешёл на казённый тон. - За проявленные боевые качества и смекалку я представлю вас к Георгию и, не сомневаюсь, Михаил Богданович не станет противиться этому представлению. Вы же и сопроводите польских разбойников в ставку командующего и подробно доложите ему обо всём, что здесь произошло.

   - Благодарю, господин майор. - Я вытянулся во фрунт и лихо козырнул.

   - Сдайте взвод прапорщику Кмиту, - усмехнулся Губанов, - и готовьтесь отбыть в Вильно.

   - Есть, - ответил я. - Но я хотел бы просить вас, господин майор, чтобы вы упомянули в представлении и прапорщика Кмита и остальных солдат моего взвода. Они дрались не хуже меня.

   - Всех награждать, Серёжа, орденов не хватит. Твой Георгий и будет наградой всему взводу, каждому солдату в нём.

   Я кивнул и попросил разрешения удалиться.

   - Ещё одно, - остановил меня перед самым выходом майор, - вы верхом ездить умеете?

   - Так точно, - ответил я.

   - Отлично. Можете идти.

   Но выехать в тот же день, как собирался, я не смог. Ближе к полудню на лесной дороге, которую контролировал наш застянок, замаячили гусарские мундиры.

   - Похоже, твой отъезд откладывается, - сказал мне майор Губанов, проходя через двор, где я знакомился с лошадью, которую мне выделили в дорогу. - В бой не ввязывайся, твоим взводом будет командовать прапорщик Кмит.

   - Есть, - несколько уязвлёно ответил я, отдавая честь.

   Оставив лошадь Жильцову, я поднялся на стену, где на стрелковой галерее стояли солдаты моего взвода.

   - Проверяете, господин поручик? - несколько не по уставу обратился ко мне прапорщик.

   - Посмотрю, как дерётся мой взвод, - жёстко ответил я. - Мне в бой вмешиваться не велено.

   - Прошу прощения, - устыдился своих слов Кмит. - Я не хотел вас задеть.

   - Извинения приняты, - кивнул я, доставая зрительную трубу. - Но драки, похоже, не будет, - добавил я, всматриваясь в скачущего врага. Над киверами с белыми султанами трепетал такой же белый флаг. - Это парламентёры.

   - Вот как, - кивнул Кмит и во весь голос скомандовал: - Не расслабляться!

   Я улыбнулся и потёр нос. Славный командир. Я спустился с галереи и направился к воротам, пользуясь своим положением свободного офицера. Там уже стоял майор Губанов с взводом стрелков. Белый флаг, белым флагом, но о безопасности забывать нельзя. Ворота отворились и в них въехали гусары в сине-серых мундирах и чёрных медвежьих шапках. Их отлично знали по всей Европе, как Ecorcheurs - обдиралы, подобные своим старинным тёзкам, они сдирали кожу с убитых врагов и весьма гордились этим.

   - Позвольте представиться, - лихо соскочив с коня, козырнул их командир, - капитан Жильбер. Командир первой роты первого эскадрона гусарского полка Жехорса.

   Волки Жехорса или просто Обдиралы. Их ненавидели все в Европе и в плен не брали.

   - Майор Губанов, - представился мой командир, прекрасно изъяснявшийся на французском, - командир третьего батальона Полоцкого пехотного полка.

   - Я прибыл к вам с письмом от моего императора, - сообщил Жильбер, извлекая из ташки конверт, запечатанный французским орлом. - Также с письмом едет чиновник из департамента иностранных дел.

   - Он с вами? - спросил майор.

   - Нет, - усмехнулся капитан. - Мы не могли рисковать его жизнью. После того, что устроили эти польские fils de chienne, вы вполне могли встретить нас картечью.

   И может быть, зря не встретили.

   - Мы будем ждать вашего дипломата, - сказал Губанов. - Когда он прибудет?

   - Завтра утром.

   - Тогда я более вас не задерживаю.

   Гусарский капитан злобно глянул на нашего командира, но смолчал, не смотря на явно оскорбительный тон. Он вскочил в седло и отдал своим людям приказ разворачиваться и ехать в лагерь.

   - Серёжа, - обернулся ко мне майор, как только за гусарами закрылись ворота, - очень хорошо, что ты здесь. Сопроводишь в ставку ещё и дипломата.

   - Есть, - ответил я, ничуть не обрадованный своей будущей ролью конвоира и сопровождающего.

   Французский дипломат приехал в сопровождении конвоя из того же взвода гусар Жильбера. Ехал он не верхом, а в двуколке, запряжённой серой лошадкой, что смотрелось довольно странно на фоне лихих всадников. Одет дипломат был по последней парижской моде, хотя чёрный сюртук дипломатического ведомства с торчащим из-под него белоснежным крахмальным воротником наводили на мысли о монахе- инквизиторе или изверге-пуританине из Североамериканских колоний.

   - Ваша лошадь хорошо держится, - сказал ему, не выслушав приветствий и представлений, майор Губанов. - Вот и отлично. Поручик, вы можете отправляться. - Это уже мне.

   Я вскочил на пегого коня - трофей, доставшийся от польских гусар - и толкнул его пятками. Шпор не терплю - лишнее насилие над животным. Конвоем для поляков и сопровождением для дипломата стала полусотня Бугских казаков, прибывших в Шодровичи вместе с батальоном для несения пикетной службы и разведки в окрестностях застянка. Командовал ими пожилой вахмистр с лихими седыми усами, которые он то и дело подкручивал пальцами. Не нравилось ему соседство с гусарами-обдиралами. А вот капитан Жильбер

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату