Плавными домашними движениями Тиша льет в кофе сливки, мажет масло на хлеб.
— Элик, — говорит, пока Ценкович раздумывает, не позавтракать ли ему вторично: очень уж заразителен пример, — а о чем вы говорили после банкета?
Элия прикусывает ус.
В неофициальной обстановке Люнеманн споро сменил королевский белый костюм на нечто менее пафосное. Традиция родилась во времена Яльнемаэ, и тому хватало оттенка люминесцентных нитей, привычных лаэкно. С тех пор обычай трансформировался под обыкновения каждого нового Начальника. Не прими в свое время Терадзава правил этой бесцельной игры, Рихард с радостью прервал бы ее.
Увы.
Светится старый коньяк: золотая солнечная смола.
— Земля год за годом пророчит вам экономический спад, стагнацию и потерю позиций. — Люнеманн катает в бокале маслянистый, исполненный высокомерия и лени напиток. — Но вы ее до сих пор ни разу не радовали.
Кхин усмехается.
— Видите ли, местер Рихард, — бархатным голосом поясняет Ценкович, — их аналитики постоянно совершают одну ошибку.
— Какую?
— Они думают, что мы русские.
— Ты у нас самый русский, — беспардонно замечает подвыпивший Михалыч.
— Да и ты тоже русский, — парирует Элия.
Пират добродушно смеется. Он понимает язык, хотя почти не говорит, и он в курсе основных обстоятельств. При весе, которым обладает Урал, иначе нельзя.
— Впрочем, это неплохо, — продолжает Ценкович. — От нас ждут масштабных экспериментов, а мы просто делаем свое дело. Блюдем свои интересы.
Кхин хмыкает; с его басом это звучит по-медвежьи, и Элия иронично думает, что имидж премьера тоже чудо как хорош.
— Выпьем за общность интересов, — предлагает он. — За взаимовыгодное сотрудничество… за союз.
— За союз, — кивает Начальник Порта.
…Ценкович посмеивается, вспоминая, как оно было.
Люнеманн.
Союзничек.
У Седьмой Терры три союзника — ее бизнес, ее наука и ее армия.
«Армия…» — думает триумвир. Никакая планета Ареала не может сравниться с Землей по части людских ресурсов. Качество этих ресурсов — вот в чем загвоздка. Даже при политике искусственного занижения цен на колониальные товары заработки вне Земли были выше. Десятилетиями лучшие специалисты улетали с материнского мира… даже не лучшие. Просто способные работать. Оставался балласт, кормящийся жирными субсидиями.
Земля, пожалуй, набрала бы оккупационную армию. Но такой абсурд, как попытка оккупации колоний, не придет в голову даже деятелям в Объединенном Совете.
Тем более, что никаких оснований на то нет.
Никто не делит Ареал, не пытается отмежеваться от Земли. Где сепаратисты, где противоправные действия?
Все в рамках закона.
А что касается космического флота, то даже на анкайский саммит земная делегация прибыла на судах уральского производства. В начале эры экспансии, во время Великой войны лунные и марсианские верфи еще окупали себя — за неимением более выгодных вариантов. Но ушли в прошлое гигантские заатмосферники. Гиперы собираются прямо на поверхности планеты. Сравнить стоимость чего-либо, произведенного на планете с кислородной атмосферой и комфортным климатом — и без них…
Землянам стоит посмотреть правде в глаза.
— А все-таки я беспокоюсь за Светочку, — задумчиво говорит Тиша. — Воля твоя, а семнадцатилетняя пигалица, ножки-палочки, ручки-веточки, и рулит двумя взрослыми страшными мужиками…
— Да какие они взрослые, — бурчит собеседник, — тридцати еще нет.
— Но по сравнению!
— Да что ты в них страшного-то нашла? — Элия смеется.
— Страшные! — упрямо повторяет она.
— Тишенька, ну вот скажи, мы с Михалычем страшные? — сделав брови домиком, спрашивает Ценкович.
— Просто непередаваемо ужасные.
— Но ты же нами рулишь?
— Так мне и не семнадцать лет! — не всерьез сердится Бабушка.
Элия улыбается.
Меняет тон.
— На Земле-2 нам нужна не вероятность, а гарантия, — сухо говорит он. — А Третья Терра… не думаю, что дела пойдут хуже, чем шли. Начальник Порта посвободнее нас в том, что касается применения силы. Столкновение нашего гарнизона с кораблями Земли — и столкновение одних браконьеров с другими… он нам союзник? Союзник. Он получил свое, и теперь выполнит свою часть обязательств.
Алентипална молчит.
Если нельзя избежать применения силы, нужно действовать решительно и быстро. Она понимает. Но думать об этом ей тяжело.
И все же приходится.
Обсуждение вероятных путей развития событий подчас приводило к тому, что Тиша ойкала, сжимала виски ладонями и одними губами шептала: «Господи, только не воюйте, мальчики, только не воюйте…» Продолжать холодный анализ становилось невозможно. Аргументы о вынужденных действиях приводили ее в ужас. «Мы не собираемся воевать, Тиша, — говорил обычно Иван. — Поэтому и задействуем наших птичек. Райский Сад — это не боевая организация. Это средство сохранения мира».
Он сам пообещал ей, что Эрэс будет таковым.
«Хорошо, — убито соглашалась она и договаривала едва слышно, — но вы все-таки, пожалуйста, не воюйте…»
Прозванивают одиннадцать тяжелые антикварные часы. Свет играет на маятнике; дрожат, приоткрываются лепестки цветов на золотой плети вьюнка, обнимающей циферблат. Горечь черного кофе во рту.
Все возможное будет сделано для сохранения мира. Но с обеих ли сторон? Земля, как оказалось, готова была даже пожертвовать питомником биологического оружия, лишь бы он не достался противнику. Убийство мастеров — бессмысленный, ничем не оправданный поступок. Всего лишь доказательство, что дезинформация прошла. Впрямь, проще поверить, что на Терре-7 собираются организовать второй питомник, чем хоть в мыслях допустить, что самая землеподобная колония, как и квазицитовая Терра-3, окажется фактически под властью Урала…
Плюнуть через левое плечо и постучать по дереву — благо, им отделан салон.
Окажется.
На то и Тиша, куратор Райского Сада, ведущий специалист.
А как дела пойдут дальше, покажет время.
Результаты саммита неоднозначны.
— Рих! — Гуго мечется как зверь в клетке, от стены к стене; крупный, неопрятный, обрюзгший человек. — Ариец, какого хрена! Мля! Ты вступил в дерьмо! Ты понял меня, да?! Какого черта тебе это
