Больше того: срок «временной недееспособности» подходит к концу. Можно было бы и сейчас уже объявить о передаче полномочий, но к этому не готов управленческий аппарат. Даже на Порту. Что уж говорить о других территориях, некогда отчужденных.
Во мгле древности, в пору, когда составлялись первые межцивилизационные договоры, Право конфликтов оставили без статьи, запрещающей аннексию чужого материнского мира. В ней просто не могло возникнуть нужды. Кто предрек бы, к чему приведет упущение, едва в космос вырвутся Homo…
В договор внесут уточнения. Это не потребует даже нового саммита: возражений не будет.
Апартаменты начальника охраны. Здесь верховному вождю спокойнее, чем у себя дома. Рихард полуиронично думает, что у рритских мужчин, даже самых высокопоставленных, «своих домов» не бывает; они живут у матерей, сестер, подруг. Интересно, как разницу в обычаях воспринимает Л’тхарна…
— Рихард.
Безупречный Space English. Фантастическая дикция для обладателя мощных клыков. Черная кайма вокруг глаз, кажется, стала шире, лоб — выше… кости обозначились под кожей.
— Добрый день, Л’тхарна. Как самочувствие?
— Кого я должен благодарить?
Испытующий взгляд ррит озадачивает. Он догадывается? О чем?
— Я чувствовал, что происходит с моим телом, — объясняет тот. — Это было довольно странно.
— Ты не спрашивал раньше.
— За вопросами следуют вопросы.
Рихард молча садится напротив.
— Та женщина, — говорит Л’тхарна, — с Седьмой Терры. И другие. Еще увидев Анастис, я удивился.
— Чему?
— Они странно пахнут. Иначе.
«Анкайи», — вспоминает Рихард. Анкайи видят разницу. Ррит, получается, чуют. Должно быть, сверхполноценность отражается и на физиологии.
— Это долго объяснять, — вздыхает Люнеманн. — Но тебе не показалось. Они действительно другие.
Л’тхарна опускает взгляд. Начальник Порта не торопит его; спокойно ждет новой реплики, давая время обдумать ее… но о том, что действительно занимает его мысли, вождь говорить не станет. Ни к чему Рихарду лишнее беспокойство. Он сделал все, что было в его силах, а дальше дело за силой Л’тхарны аи Р’харты.
Силой, которой недостает.
Л’тхарна молчит о том, что ослабевшего, увечного вождя даже люди Порта примут с великим трудом. А люди, пережившие время оккупации на Кадаре… Каково им, ненавидящим х’манков так, что невозможно больше, внять вождю, который служил х’манкам и уподобился им?! Прав Д’йирхва, челядь Цмайши — только ирхпа, строящие из себя цангхьяр. Но там, где никогда не было индикарт, там, где и сейчас порой священный клинок врезается в хрупкую грудь, ломая кости, сокрушая единственное сердце х’манка-солдата; там, где не говорят на Space English — как Л’тхарне приказывать? Кто исполнит его приказ?
Д’йирхва, обезумев от радости, при встрече сжал его в объятиях так, что вождь мало не взвыл. Соратник уже знал о результатах саммита. «Тебя будут помнить вечно! — говорил он, и Л’тхарну обжигал огонь его глаз. — Прославлять жарче, чем славят героев древности! Что толку в их дряхлой славе? Ни с кем нельзя сравнить тебя, и впредь станут сравнивать героев с тобой».
«Нет, Д’йирхва, — думает Л’тхарна, глядя на резкий профиль Ймерх Р’йиххарда, бледный, очерченный тенями. — Меня проклянут и забудут, как только станет возможно. Я — знамя позора, Д’йирхва».
Отца, доблестнейшего из вождей, будут славить. Что за дело — он проиграл войну? Он сделал это, ни на шаг не отступив от чести. А Л’тхарна, выродок, ее не знает. Он умеет молчать и обманывать, умеет торговаться, преданно служить победившему врагу… его проклянут и забудут.
— Скажи, Рихард, — наконец, нарушает молчание вождь, — нас обяжут формировать правительство по вашему образцу?
— Нет, — почти обрадованно отвечает Люнеманн, — зачем? Нет ни соответствующего закона, ни смысла этого делать.
— Когда можно рассчитывать на вывод оккупационных войск?
— Собственно вывод войск может и запоздать. Но планета уже не под земной юрисдикцией. Патрулирование отменено, солдаты не покидают баз. Вы наладили контакт с тамошним населением? Там остались какие-то организации?
У Л’тхарны грива встает дыбом при мысли о существующих на Кадаре организациях. Еще с довоенной поры, когда на Порту пытались сохранить традиционное образование, он помнит: сообщество х’манков при культурном регрессе превращается в племя, затем — в стадо. У ксенологов чийенкее были интересные материалы по х’манкам.
Но люди — одиночки. И до чего на Кадаре мог дойти регресс…
Дипломаты, отправленные к прародине, надеются отыскать подобие Сопротивления. Хотя бы воинские отряды, имеющие вождей.
О худшем варианте не стоит думать.
Ужас делает слабым.
— Хорошо, — отвечает Люнеманн. — Поддерживать легитимность твоей власти войска Ареала не станут — это уже хорошо…
Л’тхарна взрыкивает и, мотнув головой, оскаливает клыки. Такое выражение неприязни к своей расе Рихард поймет и простит.
Начальник Порта чуть улыбается. Бывшего начальника его охраны занимают собственные дела. Л’тхарна ведет себя как обычно, но положение изменилось — теперь они равны.
Оба — владыки.
«Он это заслужил», — благосклонно думает Люнеманн; корсар и самому себе не признается, кем себя ощущает в эту минуту, и почему это так приятно.
Раздавать царства — удел божественный.
…И все же прощаться грустно. Как ни тесна останется связь между Кадарой и колонией на Порту. Глава расы должен находиться на материнском мире, недопустима малейшая демонстрация зависимости.
Особенно для расы ррит.
Но некоторые проблемы Л’тхарне решить не под силу. Их Рихард решит сам. О них даже необязательно говорить. Ни к чему Л’тхарне лишнее беспокойство.
Официально после Второй космической войны биосфера Кадары была уничтожена массированной орбитальной бомбардировкой. Земля напоминает: есть риск, что это перестанет быть ложью.
Результаты саммита неоднозначны.
Дискуссии, скандалы и судебные процессы, сотрясающие Сердце Ареала, Рихарда интересуют лишь постольку, поскольку повлияют на дела Порта. Независимого всерасового государства, присоединившегося к межцивилизационным конвенциям и потому равноправного с прочими. Принят даже Ареал Порта — в него вошли несколько перевалочных пунктов. Давно подготовленные поправки внесены в законодательство. Суды завалены исками: бывшие пираты, ныне граждане республики Дикий Порт, не преминули воспользоваться помощью государства в деле разрешения своих свар. Это Рихард тоже предвидел, меры принял заранее, и эксцессов до сей поры не случалось.
Вот только злосчастному Хейальтаэ, увы, не до законного разрешения конфликтов.
Люнеманн улыбается этой мысли.
Головокружительный маневр, предпринятый семитерранским триумвиром, заставил лаэкно перейти к яростной обороне. Местер Элия выиграл у семи гроссмейстеров разом! можно ли не гордиться расой Homo? Все преимущества позиции Лэтлаэк обернулись слабостями.
Информация о войне «Фанкаделик» и «Аткааласт» была представлена общественности. Местер Люнеманн, глава государства, держал в этом конфликте сторону людей, так как ущемлялись права
