эта повесть откровенно непроста для чтения, повествование ведется как будто во сне, персонажи перетекают друг в друга, то, что утверждается в одной главе, может отрицаться в следующей, сосредоточенность писательницы на собственном труде в конечном счете берет верх над историей, которую она пытается рассказать, и повествовательная нить практически совсем пропадает из виду.
Появляется некая «Мейбл», и мы, сами того не понимая, снова оказываемся в мире «Становления американцев». «Показания Мэри М. по этому делу. В этом деле нет никакой Мэри М. Но если бы она была, именно так бы она все и сказала». Вот таким эксцентрическим образом в тексте появляются аллюзии на историю двух оклендских портних, выведенных в «Становлении американцев» под именами Мейбл Линкер и Мэри Максвортинг, то есть на один из самых интересных сюжетов книги.
Весну 1933 года Гертруда Стайн и Элис Токлас провели в загородном доме в Билиньене; как раз тогда им начали приходить первые переводы за журнальную публикацию «Автобиографии Элис Б. Токлас», которая по частям выходила в «Атлантик Мансли», предваряя первое книжное издание. Они тут же провели в дом электричество и установили телефон. Накупили всяческой кухонной техники и даже поменяли машину — на большую по размерам. Но тут же начались и неприятности. Никак не удавалось подобрать подходящую прислугу. После множества скоротечных опытов в этой области, они остановились на человеке по имени Жан, у которого жена была полька.
В «Автобиографии Каждого», где описаны сопутствующие события, название детектива многозначительно вспыхивает в плетении стайновского текста:
«Несколько недель подряд вообще ничего не происходило а потом Дженет Скаддер [скульптор] сообщила нам что хочет приехать с другом и погостить несколько дней. У Дженет всегда найдется какой- нибудь другу всякого человека всегда найдется какой-нибудь друг. Раз уж так вышло что земля сплошь заселена людьми и все они делают одно и то же примерно одним и тем же способом то у всякого человека просто не может не найтись друга а как же иначе. Вот значит Дженет с другом и собрались приехать и приехали позже чем их ждали, но все-таки приехали. Вымотались конечно потому что я им говорила что по дороге нужно где-нибудь остановиться и переночевать а они решили доехать за один день. Не то чтобы расстояние очень уж большое но на один день все равно лучше не закладываться. Кровь на полу в столовой и на один день все равно лучше не закладываться».
На следующий день выясняется, что кто-то вывел из строя машину Дженет Скаддер. Гертруда Стайн пытается позвонить в автомастерскую и обнаруживает, что телефон не работает. Когда она пытается завести свой собственный автомобиль, чтобы съездить на нем за помощью, оказывается, что и эта машина тоже сломана. Всеобщее замешательство.
«Там была эта женщина, полька, и я ей сказала ну и, и она сказала ага и потом сказала что с Жаном с ним вечно вот так когда что-нибудь этакое происходит. Что-что переспросила я. Кровь на полу в столовой сказала она».
В гараж отправляют записку, оттуда приезжает механик, подтверждает, что обе машины и телефон испорчены намеренно и советует им уволить прислугу, что они и делают незамедлительно. В это самое время возникает словно бы из ниоткуда сэр Фрэнсис Роуз — художник весьма сомнительных дарований, которого Гертруда Стайн опекала в последние десятилетия своей жизни — и в руках у него картина, которую, судя по всему, он привез хозяйке дома в знак примирения. С ним тоже приехал друг, Карли Миллз, который со временем станет драматургом и поэтом-песенником и чей мюзикл «Не здесь, так где-нибудь еще» в шестидесятых годах будет ставиться во внебродвейских театрах [2]. Но на сей раз этот «друг» пришелся совершенно не ко двору, и его даже не пустили в дом.
Этот сюжетный эпизод достаточно забавно обозначен в первой части «Крови на полу в столовой»:
«И тут приехали еще другие гости и среди всей этой кутерьмы в столовой оказался один очень милый молодой человек и очень уж ему хотелось кому-то подарить одну очень милую картину. Как же он тут очутился, впрочем ничего удивительного, каждый был с ним знаком, вот только каждому казалось что каждый с ним поссорился. Ну что ж как бы то ни было каждый поцеловал его и он уехал».
В третьей главе детективной повести происходит весьма примечательный поворот:
«Помнишь некоторое время тому назад слуги посходили с ума и в доме жуть что творилось, и приехал один молодой человек и многим казалось что он очень милый, хотя на самом деле ничего подобного. Он был шотландец и все на свете разболтал. Пожалуйста не забывай как каждого зовут по имени. Вот только имен никто не разбалтывает. Никогда на свете даже если речь идет всего-то лишь о преступлении, то есть я хочу сказать о подоплеке преступления. И ты пойми а лучше и запомни что если подоплека ясна то и преступления никакого нет».
Тем же летом, чуть позже, происходит следующее «преступление». В соседнем Белле обнаружили тело мадам Пернолле, в нелепой позе, на цементном полу внутреннего дворика гостиницы, которая принадлежала ее мужу. Пернолле был хозяином гостиницы в пятом поколении. Жена помогала ему по хозяйству, они из года в год работали как проклятые и никогда никуда не ездили, чтобы не оставлять гостиницу на произвол судьбы. Когда он вернулся с войны, у них пошли дети, всего четверо. Старший сын собирался стать юристом, второй по старшинству должен был унаследовать гостиничный бизнес. А потом, как рассказывает нам Гертруда Стайн, муж мадам Пернолле начал ей изменять, прямо здесь же, на месте, в той самой гостинице, где они жили и работали. В общем-то, все шло привычным чередом, вот только вид у мадам Пернолле стал совсем несчастный, и она в буквальном смысле слова места себе не находила. А потом ее не стало.
Что это было: несчастный случай? Самоубийство? Убийство? Гертруду Стайн насторожило одно обстоятельство: некий молодой человек, садовник, которого она в своей повести вывела под именем «Александр», рассказывал всем и каждому, что мадам Пернолле ходила во сне: и все это выглядело так, словно ему очень нужно было найти для этой трагедии подходящее объяснение. Его словам поверили, и причиной смерти следствие постановило считать несчастный случай: «Интересно, как они все это дело замяли и стали жить дальше».
Однако, в те самые времена, когда господин Пернолле начал изменять жене, в гостинице работала родная сестра Александра, «и за что ни бралась, все у нее получалось». Существовали весьма серьезные подозрения, что брат и сестра договорились убрать хозяйку с дороги, чтобы эта молодая особа смогла занять в процветающем гостиничном предприятии Пернолле более достойное место. Про Александра поговаривали, что он уже успел избавиться от собственного отца, чтобы прибрать к рукам семейный садоводческий бизнес. Отец вроде бы вел дела из рук вон плохо и тем ставил под угрозу будущее своих детей.
Вообще-то изначально Александр собирался стать священником, но потом связался с некой странной старухой, которая принимала в нем более чем странное участие. Она фактически толкнула его в объятия Мейбл, своей же собственной невестки, и она же помогла ему избавиться от отца, чтобы семейный сад начал, наконец, давать прибыль. После того, как он сделал всю грязную работу, его брат и сестра были бы не против, чтобы он «уехал куда-нибудь и молил себе бога», но он решил остаться в родных местах.
А если к этой мрачной истории разложения провинциальных нравов добавить еще и элемент случайного стечения обстоятельств, то мы увидим, что Александру суждено сыграть свою роль и в следующем преступлении, в убийстве англичанки. Складывалось такое впечатление, что с кем бы ни связался этот самый Александр, беды не избежать. Там была замешана еще одна молодая женщина, сирота по имени Элен. Отца у нее убили на войне:
«Он ушел на войну чтобы его убили на войне потому что жена у него была сумасшедшая. Она вела себя странно, когда ходила в церковь. Она вела себя странно даже тогда, когда не ходила в церковь. Она играла на пианино и при этом набивала между клавишами цемент чтобы звука не было. Вот видишь цемент найти совсем не сложно».
Из всех событий того необычайного лета история мадам Сезар и англичанки, которая время от времени жила у нее в доме, представляется наиболее удачной сюжетной основой для детектива. Эти персонажи и в самом деле появляются в «Крови на полу в столовой», но история остается не рассказанной, а само преступление не упоминается вовсе. Мы находим его в «Автобиографии Каждого» и, в несколько иной версии, в коротком фрагменте под названием «Водопад и пианино», который заканчивается следующим пассажем:
