Сам он чувствовал себя не лучше. После тяжелого молчания услышал:
– Прочитаешь письмо – поговорим.
Глава двадцать вторая
Городок Веве оказался таким маленьким, что Ося и Габи обошли его пешком за пару часов. День был пасмурный, ветреный, но без дождя. Габи в мягких спортивных туфлях неслась по булыжнику узких горбатых улочек легко, как горная коза. Ося едва поспевал за ней, ушибленное сердце возмущенно бухало.
Габи забежала вперед, остановилась.
– Прости, все время забываю, тебе пока нельзя так быстро. – Она взяла его под руку. – Сейчас, только найдем дом, где Достоевский писал «Идиота», и сразу выйдем на набережную, отдохнем в каком-нибудь кафе.
– Ну, и зачем тебе понадобился этот дом? – Ося вздохнул. – Музея-квартиры там точно нет.
– Не ворчи, я должна их навестить.
– Кого?
– Мышкина и Рогожина. Недавно в букинистической лавке в Париже случайно нашла «Идиота», девятьсот десятого года издания, будто нарочно меня ждал. Прочитала по-русски. Знаешь, мне пришло в голову, что Мышкин и Рогожин – две стороны одной личности, светлая и темная. Ну, как доктор Джекил и мистер Хайд у Стивенсона. О, вот! – она указала пальцем на табличку с названием улицы. – Рю дю Симплон! Тут совсем близко, на углу.
«Твое помешательство на России никак не проходит, – думал Ося, – выучила русский, начиталась Чехова, Толстого, Достоевского, упорно считаешь Россию единственной силой, способной покончить с нацизмом. НКВД тебя чуть не угробил, СССР и рейх союзники. Если бы сейчас на территории рейха работала советская агентурная сеть, ты бы обязательно в нее полезла. Из любви к Достоевскому».
Повернув за угол рю дю Симплон, они увидели соседей по пансиону, симпатичную княжескую пару, и поймали кусок разговора.
– …потому что у них кончались деньги, а тут дешевле.
– Нет, Ваня, дело не в деньгах, в Женеве у них умерла новорожденная дочь, после такого потрясения оставаться там было невозможно.
– Пойдем, пока они нас не заметили, – прошептал Ося.
Но Габи уже махала и улыбалась старикам как родным. Поздоровалась по-французски и с невинным видом спросила, что интересного они нашли в этом обычном доме.
Томушка охотно объяснила.
– О, Достоевский! – восторженно защебетала Габи. – Конечно, я слышала, загадочная русская душа! Это он написал романтическую историю, в духе «Мадам Бовари»?
Старики переглянулись, Томушка дернула краем рта и чуть слышно прошептала по-русски:
– Какая прелесть!
Ваня укоризненно зыркнул на жену и мягко заметил:
– Вы, вероятно, имеете в виду «Анну Каренину»? Это роман Толстого.
– О, Толстой! – Габи закатила глаза. – Он тоже жил в Веве?
– Габриэль обожает литературу, но это любовь без взаимности, глотает книги и ничего не помнит. – Ося незаметно ткнул Габи локтем в бок и любезно улыбнулся старикам. – Надеюсь, городские власти догадаются повесить на дом мемориальную доску, Достоевский действительно великий писатель.
– Да уж, получше зануды Руссо, – выпалила Габи.
Они медленно двинулись вчетвером через площадь к набережной.
– Вы читали сегодняшние газеты? – спросила Томушка.
– Нет еще. – Ося пожал плечами.
– В газетах сейчас все так мрачно. – Габи скорчила кислую гримасу. – Не хочется начинать день с плохих новостей.
– Да, новости скверные. – Ваня тяжело вздохнул. – Конечно, вас, американцев, это пока не очень касается…
– Это всех касается, – нервно перебила Томушка, – если так будет продолжаться, он скоро и до Соединенных Штатов доберется.
– Ну-ну, Томушка, не преувеличивай, океан ему не переплыть, – Ваня погладил жену по локтю. – Другое дело, что Америке придется вмешаться рано или поздно.
– А все-таки что произошло? – спросила Габи.
