Вернеру о работе в институте. Я давала подписку. О моей тайной работе ни слова никому. Не поймут, поднимут на смех, украдут. Да, украдут, как украли открытие Мейтнер. Ну что ж, детский опыт не пропал даром. Помалкивать, притворяться и хитрить я умею».
Эмма выскочила из трамвая, легким быстрым шагом направилась к дому Вернера. На этот раз без покупок. С покупками отлично справлялась полька.
Открыв калитку, она заметила, что на розовых кустах уже появились крошечные алые бутончики. Присела на корточки, разглядела их, понюхала, но никакого аромата не почувствовала. Позади что-то зашуршало, голос Агнешки произнес:
– Слишком маленькие, чтобы пахнуть. Добрый вечер, госпожа.
Эмма поднялась, одернула юбку.
– Господин Хоутерманс вернулся со службы, и они отправились гулять в парк, – сообщила полька.
– Вот и хорошо, прогулки полезны для здоровья, – Эмма широко, радостно улыбнулась. – Погода чудесная, ваши розы дивно оживили ланшафт.
– Благодарю, госпожа.
«И что это я с ней разболталась? – Эмма поправила прическу перед зеркалом в прихожей. – Ваши розы… Разве здесь есть что-то ее?»
Поднявшись в лабораторию, она бегло проглядела последние записи Вернера, подошла к прибору и поняла, что старик все-таки начал опыты с рубином. Без нее. Это неприятно кольнуло. Но еще неприятней кольнул вид пустого лотка для писем.
«Нет, заметить он не мог… Ну, все, все, надо просто успокоиться и забыть».
Она достала пудреницу, чуть не выронила ее, но поймала на лету, раскрыла, увидела в зеркальце, что лицо пылает, как при высокой температуре. Даже белки глаз налились розовым. Провела по лицу пуховкой, немного посидела неподвижно, с закрытыми глазами, дождалась, когда утихнет стук сердца и пройдет эта отвратительная нервная дрожь.
Прежде чем заняться вычислениями Вернера, она вытащила из сумки свою тайную тетрадь. Пальцы еще продолжали слегка дрожать, но через несколько минут Эмма так увлеклась, что забыла обо всем на свете.
Идея прогнать ускоренные атомы через электромагнитное поле казалась настолько разумной и логичной, что было странно – почему до сих пор никто не додумался? Конечно, если атомы полетят по прямой, толку мало. Фокус в том, чтобы пустить их по дуге, то есть внутри резервуара, изогнутого в форме буквы «С». Более легкие изотопы 235 опишут дугу меньшего радиуса, приземлятся раньше, чем тяжелые. А если ионизировать их выборочно, дать крепкого дополнительного пинка, тогда легкие отделятся от тяжелых уже в полете, и метод станет безупречным.
За окном громкий голос Вернера произнес:
– Нет, это ты меня послушай! Чтобы делать зло, человек должен сначала осознать его как добро. Идеология дает искомое оправдание злодейству. Доносительство превращается в гражданский долг, ненависть к людям других национальностей – в патриотизм, убийство – в подвиг.
– Ерунда! – крикнул Хоутерманс. – У шекспировских злодеев идеологии не было.
– Правильно, они честно осознавали себя злодеями, им оправданий не требовалось, но таких людей очень мало.
Эмма вздрогнула. Так увлеклась, что не услышала ни шагов, ни стука калитки. «Да что со мной? Это всего лишь моя собственная тетрадь. Впрочем, лучше спрятать. Хоутерманс может сунуть свой нос: что вы там пишете, прекрасная Эмма? Ну его к черту, как-никак он теперь конкурент».
Хлопнула дверь. Из прихожей голоса едва доносились, в том числе голос Агнешки. Когда Вернер и Хоутерманс вошли в лабораторию, Эмма, склонившись над записями Вернера, задумчиво покусывала карандаш.
– Привет! – Вернер чмокнул ее в пробор.
– О, прекрасная Эмма! – сипло пропел Хоутерманс, бесцеремонно схватил ее левую кисть и прижал к губам.
Настроение у обоих было приподнятое. Значит, старик смирился с новой работой Физзля. Ну что ж, можно только порадоваться.
– Опять вы пишете на обрывках, – буркнула Эмма, – обещали не начинать без меня с рубином.
– Не злись. – Вернер потрепал ее по щеке. – Пока все равно не получилось. Повторить придется еще тысячу раз.
– Световая лавина. – Хоутерманс чиркнул спичкой, прикурил. – Я переболел этим десять лет назад. Ужасно хотелось проверить экспериментально теорию Эйнштейна о вынужденном излучении. Начал собирать прибор, сжег трансформатор, купил новый, опять сжег. Чуть не разорился на трансформаторах и проклял эту затею.
– Обычная история, – ухмыльнулся Вернер, – у тебя не получилось, значит, в принципе невозможно.
– Нет, почему? Я разве это говорил?
